Павел Ильин за годы врачебной практики был свидетелем множества историй — печальных, радостных и порой курьезных. Однако одна из них, самая поразительная, запомнилась ему навсегда.
– Этот случай произошел на заре моей карьеры, в начале 1980-х. Я, вчерашний выпускник мединститута, по распределению попал в поселковую поликлинику. Вопреки ожиданиям увидеть ветхое здание, я оказался в новом, сияющем свежестью медицинском центре. Коллектив принял меня на удивление тепло, и я чувствовал себя по-настоящему счастливым. Первая неделя пролетела в суете: поток пациентов не иссякал до позднего вечера. В ту пятницу я решил прийти пораньше, чтобы в тишине разобраться с документацией. До начала приема оставался целый час, и медсестра Марина еще не пришла. Но стоило мне углубиться в работу, как тишину кабинета пронзил резкий телефонный звонок.
Подняв трубку, я услышал взволнованный детский голос:
«Павел Васильевич! Маме плохо! Рабочая, одиннадцать. Приходите скорее!»
«Что с твоей мамой?» — спросил я.
«Она умирает!» — прозвучал отчаянный ответ, но уже тише.
«Почему умирает? Что случилось? Вызывай скорую!» — встревожился я.
«Дома никого, только я. А сестренка еще не пришла», — едва слышно прошептал мальчик, и связь оборвалась.
Я накинул халат и бросился по названному адресу. Через четверть часа я уже стоял на пороге. Дверь была не заперта.
Я громко позвал:
«Врача вызывали?»,
но мне никто не ответил. Войдя в комнату, я увидел женщину, безвольно лежавшую поперек кровати. Ее голова свисала вниз, а мертвенно-бледное лицо скрывали спутанные темные волосы.
Я коснулся ее руки: кожа была ледяной, но под пальцами я нащупал едва уловимый пульс. Пустой флакон из-под таблеток на полу не оставлял сомнений — женщина приняла смертельную дозу. С подобным мне сталкиваться ещё не доводилось. Счет шел на секунды. Заметив на тумбочке телефон, я немедленно вызвал неотложку, а до ее приезда оказывал первую помощь. Скорая прибыла поразительно быстро. Бригаде я солгал, сказав, что женщина случайно превысила дозу и успела позвонить мне, осознав ошибку. Я сделал это, чтобы ее миновала психиатрическая больница и постановка на учет — в те годы с такими не церемонились.
Когда женщину выносили на носилках, у машины уже собралась толпа соседей.
«Доктор, что с ней? — обратилась ко мне пожилая женщина. — Неужто померла?»
«Выкарабкается!» — ответил я с напускной уверенностью.
Старушка тяжело вздохнула:
«Это ее Максимка к себе зовет, не иначе. Сыночек-то утонул. Скоро месяц, как похоронили».
«Но у нее ведь есть еще дети? Мальчик и девочка?» — возразил я.
«Да какой там, — покачала головой соседка, — он один у них был».
Эта новость ошеломила меня. Кто же тогда звонил? О какой сестренке шла речь? Времени на размышления не было, я спешил в поликлинику на прием.
Марина всплеснула руками:
«Павел Васильевич, где вы были? Я уже места себе не находила!»
Я пересказал ей события этого странного утра.
«Я знаю эту семью, — с печалью в голосе произнесла Марина. — Женщину зовут Лидия, очень хорошая. Они с мужем так долго ждали ребенка… Когда Максимка родился, они буквально пылинки с него сдували. И надо же такому горю случиться — потерять единственного сына…» — голос медсестры дрогнул.
Вдруг она задумчиво посмотрела на меня:
«Я только одного не пойму. Как вам могли дозвониться, если нашу поликлинику еще даже не подключили к телефонной сети?»
«Как не подключили? — опешил я, указывая на аппарат. — Вот же он».
Марина молча подняла телефон. Только тогда я увидел, что от него не отходит ни единого провода. Я был в полном замешательстве. Выходит, мне на неработающий аппарат позвонил погибший мальчик? Это казалось безумием. Но звонок был, я отчётливо слышал его голос!
Весь оставшийся день я не находил себе места, а после работы поехал в больницу узнать о состоянии Лидии.
Женщине стало лучше, она была в сознании, и меня к ней пустили. Рядом с ней сидел муж.
«Доктор, спасибо вам! — мужчина крепко сжал мою руку. — Если бы не вы, моей Лидочки бы уже не было».
Сама же Лидия безучастно смотрела в окно.
«Как вы нас нашли?» — тихо, безжизненным голосом спросила она.
Я рассказал ей о загадочном звонке. По ее щеке медленно скатилась слеза:
«Это Максимка… Он меня спас».
Я взял ее за руку:
«Поймите, ваш сын хочет, чтобы вы жили! Иначе он бы не стал звать на помощь! Боритесь — ради его памяти! Возможно, у вас еще будут дети… он ведь говорил мне про сестренку».
Но Лидия лишь отрицательно покачала головой:
«Нет. Врачи сказали, что у меня больше никогда не будет детей».
Она отвернулась, сотрясаясь от беззвучных рыданий. Я вышел из палаты, едва сдерживая собственные слезы. Больше я ее не навещал — мне показалось, что мой визит был ей в тягость.
Но эта пронзительная история надолго поселилась в моей душе. Я почему-то искренне сопереживал этим людям, а позже узнал, что они сменили место жительства.
Прошло около пяти лет. Однажды зимним днем во время приема в мой кабинет постучали.
«Войдите», — сказал я и с изумлением увидел на пороге Лидию с мужем. Женщина преобразилась: она выглядела счастливой, а с лица не сходила улыбка. Одной рукой она нежно поглаживала заметно округлившийся живот, а другой крепко держала за руку девочку лет пяти.
«Знакомьтесь, доктор. Это наша дочь, Оля».
Девочка смущенно спряталась за мамину юбку. Глаза Лидии сияли. Она пришла поблагодарить меня за спасение.
«Если бы не вы, я бы никогда не узнала, что такое счастье. Ваши слова тогда запали мне в самое сердце. После выписки мы с мужем поехали в детский дом. Оленька стояла на крыльце, будто ждала именно нас. В тот миг я поняла, почему Максимка не дал мне умереть. А потом… случилось еще одно чудо», — Лидия с улыбкой кивнула на свой живот.
С той встречи минули годы, но я до сих пор размышляю о том мальчике, который непостижимым образом связался со мной с того света. И я все еще задаю себе вопрос: почему из всех возможных помощников он выбрал именно меня?
Слава Богу за всё!
