«Не бойся умирать. Умирать не страшно. Это как дорогу по улице перейти с одной стороны на другую.» – говорила матушка Агния.
Александра Васильевна Стародубцева, будущая схимонахиня Агния, появилась на свет 15 апреля 1884 года. Рожденная незрячей, девочка чудесным образом обрела зрение у мощей святителя Митрофана в Воронеже, куда ее привезли родители.
Осиротев в раннем детстве – сначала скончался отец, а в четырнадцать лет и мать – Александра взяла на себя заботу о младшем брате и старшей сестре. Однако, оставив гимназию, Александра посвятила себя служению Богу, поступив в Знамено-Сухотинскую женскую обитель, известную своей иконописной школой. Здесь, приняв рясофор с именем Агния, она провела двадцать один год, постигая искусство иконописи.
Духовная дочь Оптинского старца
Будучи духовной дочерью старца Варсонофия, матушка Агния ежегодно посещала его в Оптиной Пустыни. Она написала портрет старца, который впоследствии хотели приобрести для Третьяковской галереи.
Отец Варсонофий, высоко ценивший этот портрет, незадолго до своей кончины передал его ей. Эта святыня всегда находилась в келье матушки в Караганде.
“Это не я писала, – говорила она, – а отец Варсонофий моей рукой”.
Старец Севастиан
Матушка Агния была также знакома со старцем Севастианом, встречи с которым проходили ежегодно до закрытия обители. По ее воспоминаниям, отец Севастиан в молодости обладал необыкновенной, светлой красотой, был приветлив и отзывчив. Старец Варсонофий называл его благодатным, а старец Иосиф, питавший к нему особую любовь, отмечал его «нежную душу».
Однажды, во время посещения старцев, в приемной хибарке к матушке Агнии подошел послушник Стефан и легким движением коснулся ее руки. Матушка восприняла этот жест как вольность. Однако, впоследствии стало ясно, что будущий старец уже тогда узнал в ней свое духовное чадо, предвидя ее будущие труды по украшению храмов святыми образами.
Под Воронежом
В ноябре 1919 года Знамено-Сухотинский монастырь был закрыт большевиками, и матушка Агния переехала в Новохоперск Воронежской области. В те тяжелые времена она писала в своем дневнике:
“Господи, даруй мне силы и терпение претерпеть все испытания. Дай мне мудрости самостоятельно принимать решения, оставаясь одной в чужом краю”.
18 февраля 1929 года.
Многочисленные испытания и лишения выпали на долю матушки, но она стойко переносила их, никогда не жалуясь.
Караганда
В 1952 году отец Севастиан пригласил ее в Караганду для росписи икон в молитвенном доме.
4 января того же года поезд №32 доставил матушку Агнию в Караганду. Адаптация к новому месту далась ей нелегко, изначально она даже собиралась вернуться в Новохоперск, но молитвами Батюшки осталась.
Первое время она жила в церковной сторожке, где и начала свою работу. Первой ее иконой стал образ Спасителя с Евангелием для иконостаса, написанный в том же размере, что и афонская икона «Скоропослушница».
Отец Севастиан часто наблюдал за работой, а по завершении произнес:
«Все, достаточно, больше ни одного мазка».
Кисти матери Агнии принадлежат и другие иконы: Пресвятой Троицы, Вознесения Господня, «Бегство в Египет», «Воскресение Христово» и многие другие, украшающие церковь. Ее работы также можно увидеть в карагандинской церкви Архангела Михаила, в церквях Щучинска, села Боровского, Осакаровки и других населенных пунктов.
Для алма-атинского Владыки Иосифа она написала множество икон, в том числе образ святителя Иоанна Тобольского. В 1956 году мать Агния, по благословению Святейшего Патриарха Алексия, приняла монашеский постриг.
Дар прозорливости
Мать Агния была не только одаренной иконописицей, но и мудрой старицей, обладающей даром прозорливости. Однако этот дар она старалась скрывать, отвечая на вопросы обратившихся к ней:
«Что вы, я старая, ничего не знаю, сижу за печкой, никуда не хожу».
Но на самом деле она знала и видела все.
Весь мир опутан бесовскими сетями
Раиса Николаевна Анисимова, г. Челябинск вспоминает:
– В сентябре 1966 года мы прибыли из Челябинска в Верхотурье на празднование дня памяти преподобного Симеона Верхотурского. Священник местной церкви, отец Алексий, поинтересовался:
«Бывали ли вы в Караганде? Там есть батюшка Севастиан, только благодаря его молитвам я жив. Обязательно съездите к нему».
Мы долго откладывали поездку и лишь в августе 1967 года, перед Успением, добрались до Караганды, где узнали, что Батюшка скончался более года назад. В Михайловской церкви нас встретила монахиня Анастасия и поручила своей послушнице, Анне Сидоровне, проводить нас к матушке Агнии. Когда мы подошли к ее дому, матушка, опираясь на тумбочку, с помощью которой передвигалась, вышла во двор.
Взгляд ее был настолько проницательным, что мне показалось, будто она видит все мои сокровенные мысли. Я инстинктивно спряталась за спины остальных. Матушка мягко произнесла:
«Приходите завтра. Причаститесь и приходите».
На следующий день, после причастия, мы вернулись к матушке. Ее послушница, Мария, рассказала, что матушка всю ночь готовила для нас угощение. Она усадила нас за стол и начала потчевать. Чего там только не было: и щи, и каша, и арбузы, и дыни, и виноград, и чай – настоящее изобилие! Мы ели и ели, уже пресытившись, но продолжали, а матушка стояла на пороге кельи и смотрела на каждую из нас. Затем она принесла журналы и книги, открывая нужные страницы, и предлагала нам почитать. После чтения началось раздаривание подарков: кому платок, кому отрез на платье. Мы отказывались: «Не нужно, у нас все есть», не желая обременять матушку. Но Мария настаивала: «Берите, раз матушка благословила».
Мы получили благословение писать ей письма, и я писала: «Матушка, до сих пор вспоминаю Ваш обед, какой он был вкусный!» Она отвечала: «Приезжайте еще». И каждый год во время отпуска мы приезжали в Караганду к матушке.
Меня в ней привлекали доброта и ласка. Будучи молодой и только начиная свой духовный путь, я порой сталкивалась с жестокостью и грубостью среди верующих. Матушка же сразу расположила к себе своей доброжелательностью. Со временем я поняла, что эта доброта – плод ее глубокой духовной жизни.
Матушка наставляла меня на духовный путь:
«Без креста, без крестного знамения ничего делать нельзя, надо все крестить во имя Отца и Сына и Святаго Духа… В наше время вся земля опутана бесовскими сетями, нужно постоянно молиться», – и все в таком духе.
А для меня тогда молитва и крест не имели большого значения, и я никак не могла понять, что это за бесы такие повсюду.
Из Караганды в Челябинск мы уезжали вечерним поездом. В тот день мы причастились, нас проводили и посадили в вагон. Билеты у нас были на вторые полки. Мы взяли постельное белье и улеглись.
Я спала, но сквозь сон слышала объявление о прибытии в Целиноград. В вагон вошло много людей, молодежь с гитарами, и они заняли боковые места в нашем купе.
Ночью мне приснился кошмар. Полчища крошечных бесят, цепляясь когтями за полки, вертели хвостами и искали, куда бы прыгнуть. Пол под ними буквально кишел. Я пыталась открыть глаза, но не могла, скованная ужасом. “Только бы не прыгнули!” – думала я. Один бесенок оторвался от полки и направился ко мне. Поджав ноги, я начала крестить его: “Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа”, вспоминая слова матушки об ограждении крестом. Проснулась я от этого страха, все еще видя бесов. Затем, словно пелена спала с глаз, они исчезли. Вагон действительно был полон людей, молодежь с гитарами занимала боковые места.
До самого утра я лежала, боясь пошевелиться. Когда мои спутницы проснулись и стали собираться завтракать, я не могла спуститься на пол, все еще помня о бесах. Девушки, заметив мое состояние, стали расспрашивать, что случилось. В слезах я рассказала о видении. К счастью, с нами была духовная женщина, которая успокоила меня, объяснив, что это видение – следствие моих сомнений, и что Господь, по молитвам матушки, показал мне, насколько мир опутан сетями зла и сколько падших духов вокруг нас.
Матушка воспитывала меня в вере, смирении и терпении, но редко говорила об этом прямо. Часто, на мой вопрос она отвечала: “Я не знаю”. Но позже, через своих послушниц, которые понимали ее без слов, я получала ответы. Например, она могла сказать:
“Раиса Николаевна, идите, отдохните”.
Я уходила в комнату, а они начинали разговор, из которого я узнавала ответы на все свои вопросы. Или она благословляла меня сходить на могилку к батюшке Севастиану. Я шла, молилась, а позже матушка как бы невзначай давала мне ответы на мои молитвы.
Тогда я еще ничего не понимала ни в послушании, ни в старческом благословении.
Однажды матушка сказала Марии:
“Молочка бы купить”.
Я подумала:
“Матушка хочет молока! Сделаю ей доброе дело”.
Не спросив благословения, я отправилась в магазин, но молока там не оказалось. Я пошла в центральный магазин – и там тоже.
Я обошла весь город в поисках молока, но безуспешно. Вернувшись, я столкнулась с послушницей Марией, которая спросила, где я была.
“Искала молоко для матушки”, – ответила я.
“Как ты посмела уйти без благословения? Всегда нужно брать благословение!” – возмутилась Мария.
Я тут же пошла к матушке и попросила благословения сходить в магазин за молоком.
“С Богом”, – ответила она и дала мне денег.
В магазине как раз подвезли молочные продукты, и я купила все необходимое ровно на ту сумму, которую дала матушка, до копейки. Она словно знала, сколько мне понадобится.
Еще один случай произошел 21 сентября, в праздник иконы Божией Матери “Знамение”. Узнав, что этот праздник был престольным в Знамено-Сухотинском монастыре, где матушка много лет прожила и приняла постриг, я купила букет цветов и поздравила ее.
“Мария, возьми, поставь цветы”, – сказала матушка послушнице.
Мария поставила букет в святой угол, к большой иконе “Скоропослушницы”. Выйдя от матушки, я с гордостью подумала:
“Вот, никто из местных ее не поздравил, а я поздравила!”.
Вдруг слышу строгий голос матушки:
“Маня! Убери эти цветы! Унеси их, поставь на печь!”.
Я вышла в коридор и горько заплакала, ругая себя за гордыню и тщеславие. Когда я успокоилась, услышала ласковый голос матушки:
“Мария, давай цветы сюда”.
Так она обличила мою гордыню и научила смирению.
Я ездила к матушке десять лет. Последний раз осенью 1975 года. Ей было девяносто два, и она тяжело болела водянкой. Время от времени ей делали прокол и откачивали жидкость. К матушке приезжало множество людей, многие из других городов, особенно из Челябинска, и жили у нее месяцами. Вечером, когда уходил последний посетитель, матушка просила послушницу:
“Мария, подними мне ноги, я лягу”.
Сама она уже не могла поднять ноги на кровать.
Однажды, когда приезжих было особенно много, матушка уложила нас спать на полу в своей келье. Ночью я проснулась от сильного стука. Мне стало страшно. Взглянув на кровать матушки, я увидела, как она сидит, держа в руках посох и ударяет им об пол.
Утром я спросила:
“Матушка, вы не спали? Что за стук был?”.
“Столько людей приходит, рассказывают о своих бедах, бесов оставляют. Вот мне и приходится с ними воевать”, – ответила она.
Однажды мать Агния поручила своей помощнице Марии передать женщине во дворе, что она не занимается ворожбой, а молится за людей. Эта женщина впоследствии обратилась к вере и теперь сожалеет, что не общалась с матушкой при ее жизни.
Хотя мать Агния никогда раньше не держала животных, в последние годы у нее появились кошки. Она заботилась о них, кормила из своей чашки, и кошки отвечали ей послушанием и поразительной сообразительностью. Некоторые считали, что старица из-за возраста начала терять рассудок, заводя кошек. Однако это было далеко от истины.
Мудрая мать Агния использовала кошек, чтобы обличать людские грехи. Например, когда приехали семинаристы из Сергиева Посада, она попросила Марию принести кошек в келью и накрыть их полотенцем. Вошедший семинарист возмутился, увидев кошек на столе, и хотел их прогнать. Но его спутник остановил его, сказав, что это испытание их смирения и обличение их грехов. Кошки оставались на столе, пока семинаристы были в келье, а после их ухода спокойно покинули стол.
В доме матушки происходили события, казавшиеся случайными, но имевшие глубокий смысл. Зимой к ней приехал молодой человек Георгий из Челябинска. Сняв шапку, он положил ее на кровать. Кошка матушки начала играть с шапкой и в итоге сбросила ее на пол. Келейница подняла шапку и отругала кошку. Позже, в церкви, у Георгия украли эту шапку.
Еще одна история связана с двадцатилетней Татьяной из Долинки. Существуют разные версии того, как мать Агния определила ее путь в Царствие Небесное.
Одни рассказывали, что у Татьяны был жених-моряк, с которым девушка строила планы на будущее. Другие утверждали, что мать Татьяны, желая отвлечь дочь от местных юношей, придумала историю о далеком капитане, который, вернувшись из плавания, возьмет Татьяну замуж. В подтверждение своих слов мать подарила дочери четки, красочно описывая жениха, чей образ, по ее словам, напоминал самого Иисуса Христа.
Как бы то ни было, за год до трагедии мать назначила дату “свадьбы” — 2 августа. Отец купил Татьяне фату, но матушка не благословляла покупку платья и туфель, говоря, что время еще не пришло. В конце июля она вдруг велела Татьяне срочно купить восковой венок к фате, заявив: “Время подходит, тянуть больше нельзя”, и дала три свечи “на венчание”. Татьяна недоумевала: “Почему три свечи? К чему она меня готовит? Вряд ли к замужеству…”.
Второго августа Татьяна погибла в аварии. Автобус, в котором она ехала, обгонял самосвал с углем. Прицеп оторвался и ударил в автобус. Все пассажиры выжили, кроме Татьяны. В этот момент послушница Мария собиралась в церковь.
“Маня! Маня! – закричала ей матушка, – душа Тани уходит! Беги в церковь, пусть поминают новопреставленную убиенную Татьяну!”
Татьяну похоронили в белой фате с восковым венком. На трех сторонах гроба горели “венчальные” свечи.
Божий план
Игумен Николай (Карпов), г. Щучинск вспоминает:
– С матушкой Агнией я познакомился в 1973 году. Будучи человеком невоцерковленным, я приехал к ней с намерением высказать свои претензии, касавшиеся моей личной жизни. Однако в ходе беседы с этой почти девяностолетней старушкой, с удивительно ясными голубыми глазами, все во мне переменилось, и в душе воцарился мир. Казалось бы, что могла знать эта женщина, с четырнадцати лет прожившая в монастыре, о жизни за его стенами? Тем не менее, на все мои вопросы она давала поразительно мудрые ответы, превосходящие по глубине рассуждения даже образованных людей.
До призыва в армию я посетил её. Она, напоив меня чаем, отправила в церковь со словами:
«Идите, молитесь».
Я смутно помнил детские походы в церковь с матерью, но с тех пор молиться не приходилось. В церкви было малолюдно, и я чувствовал на себе взгляды немногочисленных прихожан, в основном пожилых женщин. Не зная, как себя вести, я встал за колонну и начал молиться, как умел.
После молитвы вернулся к матушке. За чаем она рассказывала о своей жизни и монашеском пути. В какой-то момент она упомянула знакомого дворянина, благородного человека, который, приходя в церковь, стеснялся чужих взглядов и прятался за колонну. Я поначалу не понял, что речь обо мне, и даже спросил фамилию этого человека, думая, что это какая-то историческая личность. Она уклонилась от ответа и продолжила рассказ. Осознание пришло позже.
Она советовала мне съездить в Алма-Ату к владыке Иосифу, которого очень уважала. Она отзывалась о нем с большой теплотой, и он, в свою очередь, почитал ее, всегда навещая во время поездок в Караганду. Однако я чувствовал к ней такое доверие, что считал знакомство с владыкой необязательным. Так что до армии встреча не состоялась.
Отслужив год, я решил поступать в Загорскую семинарию. Еще до получения паспорта поехал в Караганду за благословением к той женщине. Как раз в это время у нее гостила Евстолия Ивановна Лещёва, знакомая владыки Иосифа, приехавшая из Алма-Аты. Она настояла, чтобы я воспользовался случаем и поехал с Евстолией Ивановной к владыке. Отказать было невозможно, и я согласился.
Владыка принял меня радушно. Передо мной был старец в простом подряснике и фуфайке. Мне не с кем было его сравнивать, я прежде не видел митрополитов. Я встретился с его внимательным взглядом, словно он пытался понять, кто перед ним. Я же, много слышавший о нем, внимательно разглядывал старца, к которому с таким благоговением относилась та женщина из Караганды.
Некоторое волнение Владыки, как выяснилось позже, объяснялось уходом его келейника. Владыка подробно расспросил меня обо всем и предложил погостить. При прощании он поинтересовался: “Возможно, навестите меня еще раз?”. “Как Бог даст,” — ответил я, — “может быть, когда-нибудь еще приеду”.
Вернувшись в Челябинск и получив паспорт, я снова отправился в Караганду, планируя оттуда ехать в Москву. Только я прибыл туда, около десяти утра, как появилась Валя Веретенникова, глядя на меня с нескрываемым удивлением. Незадолго до моего приезда она посетила матушку, а затем отправилась звонить Владыке по каким-то делам.
Владыка, выражаясь довольно необычно, спросил:
“Где тот, что у матушки? Где он? Пусть немедленно приезжает ко мне, он мне очень нужен”.
Валя ответила:
“Его здесь нет, он давно уехал на Урал, я только что от матушки, его там нет”. — “Нет, он там, там. И передайте матушке, пусть отправит его ко мне”.
И вот она входит, глаза ее широко раскрыты — я сижу у матушки и пью чай. Она передает слова Владыки, просящего меня приехать.
“Видимо, Божественный промысел меняет наши планы, — говорит матушка, — и вам придется ехать в Алма-Ату”.
Я настроился на Загорск, а тут Алма-Ата, постоянные изменения.
“Как благословите, матушка, так тому и быть”, — ответил я,
и через два дня уже был у Владыки в Алма-Ате.
Владыка был очень огорчен уходом келейника. За короткое время нашего отсутствия он заметно постарел, видимо, сильно переживая.
Владыка предложил:
“Поживите у меня”.
И я прожил у него восемь месяцев, вплоть до его кончины.
Владыка Иосиф и мать Агния обладали удивительной способностью — буквально брать души людей в свои руки, и под их влиянием человек, вольно или невольно, менялся, преображался. Они обладали даром благодатного воздействия на души других.
Когда человек, обремененный душевными тяготами, встревоженный, ищущий свой путь в жизни, попадал к ним, он мгновенно успокаивался, обретая то, что искал. Этим даром обладали и мать Агния, и Владыка Иосиф, и это проявлялось очень ярко. Так случилось и со мной. Я не знал, как жить, куда идти, но, увидев мать Агнию, ее добрые дела, я захотел брать с нее пример, подражать ей, хотя в то время был далек от церкви.
Митрополит Иосиф взял меня под свое крыло. Он был яркой личностью, оставившей глубокий след не только во мне. После его смерти кто-то позвонил и спросил:
“Правда ли, что Иван Михалыч умер?” (Так звали владыку в миру). Я подтвердил. “Да-а-а, – протянул голос в трубке с явной скорбью, – хороший был человек!”
Необычное, простонародное, но очень точное определение от, вероятно, далекого от церкви человека, чьи пути когда-то пересеклись с владыкой.
Митрополит Иосиф и схимонахиня Агния питали друг к другу глубочайшее уважение. Сложно сказать, чье чувство было сильнее. Однажды, собираясь навестить матушку Агнию в Караганде, я обсуждал с владыкой вопрос о монашестве. Он предлагал постричь меня тайно:
“Я постригу тебя, дам документ, но об этом станет известно только после моей смерти”.
Я отказывался, считая монашество непосильным для себя. Владыка, решив, что я не хочу принимать постриг именно от него, предложил альтернативу:
“Ну, ладно, не хочешь от меня – пусть тебя пострижет мать Агния. Иди, она это сделает, а я подтвержу”.
Я отказался и от этого предложения, хотя до сих пор не знаю, имеют ли монахини право постригать в монахи.
Мать Агния предвидела, что владыке будет предложено патриаршество. Она говорила об этом иносказательно, но митрополит сразу же ее остановил:
“Матушка, замолчите, иначе я Вас отлучу от Церкви”.
Впоследствии его действительно выдвигали кандидатом на патриарший престол, но он отказался.
Матушка Агния предвидела многое и в моей, и в своей жизни. Моя мама посещала ее еще до моего знакомства с ней. Матушка передала мне икону Спасителя, предвидя, что мое неверие исчезнет, и я даже приму сан.
Ее прозорливость проявлялась порой неожиданно. Помню, пришла как-то очень бедная и больная женщина. Матушка сказала:
“Николай Михалыч (мне было всего 22 года, но она обращалась ко мне по имени-отчеству), Николай Михалыч, вон там яйца, дайте ей”. — “Сколько, матушка?” — “А вы посчитайте, сколько там, посчитайте”.
Я насчитал пятнадцать яиц.
“Вот, передайте их ей”, – сказали мне. “А нам что?” – спросил я. “А нам принесут, не волнуйтесь”, – ответили мне.
Проходит около двух часов, приходит другая женщина с корзинкой:
“Матушка, вот яички”.
“Николай Михалыч”, – обращается матушка ко мне, – “возьмите, пересчитайте”.
Я пересчитал – пятнадцать. Казалось бы, мелочь, но когда начинаешь вдумываться…
Или другой случай: собираясь домой в Челябинск, я сказал:
“Матушка, мне нужно позвонить родным”.
“Позвоните на вокзале”, – ответила она. – “Идите на службу, не беспокойтесь, на вокзале позвоните”.
После службы я подумал:
“Как я позвоню на вокзале? У меня даже билета еще нет”.
Пошел к переговорному пункту – закрыто. Поехал на другой – нет связи. Вспомнил слова матушки и решил, что ничего не выйдет, вернулся к ней. Промерз ужасно, даже ничего не сказал, выпил чаю и стал собираться. На вокзал прибыл за пятнадцать минут до отправления. Иду и вижу – переговорный пункт открыт, и никого. Забегаю, набираю номер, говорю пару слов, сажусь в поезд. Вся процедура заняла от силы две-три минуты.
Мать Агния и Владыка Иосиф – два человека, перевернувшие мою жизнь. И не только мою, их благодать, смирение, терпение и молитвы повлияли на судьбы многих. Как говорил преподобный Серафим:
“Стяжи дух мирен и вокруг тебя спасутся тысячи”.
Именно такими людьми они и были, и вокруг них действительно обрели спасение тысячи.
Кончина
17 марта 1976 года, приняв схиму, мать Агния отошла ко Господу. Перед кончиной она сорок дней ничего не ела и предсказала, что гробов будет два.
Так вот, в тот день, 17 марта, причастившись Святых Тайн, мать Агния мирно скончалась. Сестры пришли обмыть и одеть ее. Среди них была мать Феврония (в монашестве Фекла), последняя из четырех монахинь, прибывших к батюшке Севастиану в Караганду во время его заключения. Во время облачения матери Агнии мать Феврония внезапно умерла. Сестры решили, что мать Агния забрала ее с собой в Царствие Небесное.
В беседе со своей духовной дочерью матушка это предсказала:
«Не бойся умирать, Ленушка. Умирать не страшно. Это как дорогу по улице перейти с одной стороны на другую. Я умру не одна, кого-нибудь возьму с собой».
Так и случилось. Предсказание ее исполнилось. Забрала мать Февронию. Они обрели последний покой рядом друг с другом на Михайловском кладбище.
Прошло время и уже не только духовные чада матушки Агнии, но и их дети, и даже внуки стали приезжать к ней на могилку на Михайловское кладбище в Караганде. И неизменно по молитвам старицы они получали от Бога помощь и утешение во всех скорбных жизненных обстоятельствах.
Слава Богу за всё!
