Архимандрита Павла (Груздева) из Тутаева считали последним старцем, юродивым и даже чудотворцем, хотя воспринимали его по-разному: одни видели в нем скромного и разумного деревенского жителя, такого же, как и других, а другие считали его человеком с особыми духовными дарами.
Воспоминания
Сегодня через воспоминания о батюшке постараемся узнать немного больше о любимом старце, за советом к которому ехали многие люди.
Он святой и знал всё!
Татьяна Кирилловна Седунова вспоминала встречи с отцом Павлом Груздевым в доме своего брата в селе Верхне-Никульское:
“Отец Павел был святым. Он знал все о тебе,” – говорила она. “Он мог рассказать все, что ты думаешь. Он говорил со мной на родном языке и дружелюбно толкал меня по плечу.
Однажды, когда я пришла в церковь, он сказал мне:
– Если ты дала обет Богу, что больше не будешь ругаться матом, значит, так оно и будет. Это ужасно, некрасиво и грешно ругаться матом.
Он всегда отражал мои мысли. С тех пор я больше никогда не ругалась матом. Это не приходит мне в голову до сих пор. Отец отвел у меня такую привычку. Он был очень строгий такой и мудрый. Он видел тебя и знал твое мнение, кто ты есть и каков твой характер, и мог все рассказать. Абсолютно!”
Любовь старца, «дураки» и уроки батюшки о смирении
Анатолий Суслов, ученик отца Павла Груздева, вспоминал:
“Любовь и благодать, которые исходили от отца Павла, чувствовали не только люди, но и все твари Божьи. Разные животные приходили к нему и обитали везде: на кладбище, на чердаке церкви, в дровянике, на чердаке, в подполе, в келье батюшки, а иногда даже на матрацах и складках его мантий. Он никого не обижал. Стареющие собаки и кошки, грачи, галки, вороны, совы, филин, живший на чердаке церкви, крысы, мыши, муравьи – все это животное население, окружавшее старца.
Муравьи жили прямо у его дома у кладбища, а еще два муравейника были на погосте. Батюшка даже кормил муравьев, иногда говорил:
– Толянко, возьми банку варенья и вылей на муравейник, они разберут.
И муравьи действительно обожали это. Несмотря на то, что у него жили крысы, мыши и клопы, он кормил всех, говоря:
– У меня большое хозяйство, но бездоходное.
Ночью клопы кусали всех, кто ночевал у него.
Когда пострадавшие выражали свое возмущение, старец говорил:
“Ты совершил грехи. Это грехи твои тебя так кусают!”. Так он обличал, ничего лишнего не было, все имело смысл.
Если старец хотел похвалить кого-то, он использовал выражения “дура” или “дурак”, а также “полудурок” и это у него считалось хорошим, так скажем, комплиментом. Слово “дурак” означало, что человек идет по пути к Царству Небесному. Дурак – это тот, кто не принадлежит к миру, как юродивый. Однако, если отец Павел назвал кого-то умным, это было плохим знаком.
У старца были свои уникальные методы. Он любил готовить и кушать своими руками. Если кто-то приходил к нему, гордясь дорогой и красивой одеждой, старец наносил масляные следы своих рук на рукаве или спине этого человека – и это становилось концом для одежды. Ни звание, ни статус не останавливали старца. Я помню, как однажды во время трапезы важный архиерей сидел за столом вместе с отцом Павлом. Старец, будучи пожилым и плохо зрячим, ел салат “Оливье” и другие блюда руками. Архиерею была надета дорогая шелковая ряса, и батюшка часто прикасался к еде испачканным рукавом этой рясы. Но архиерей не обращал на это внимание. Он всех смирял таким образом, с небес на землю спускал. Мы же гордые, важные, а перед Богом-то отвечать всем придётся…
Вообще отец Павел был экономным и предусмотрительным в быту. Он постоянно учил меня:
“Сохраняй деньги, не трати их напрасно”.
Все поступающие деньги отец Павел тщательно сортировал, гладил утюгом, укладывал в холщовые мешочки и хранил, используя специально купленные шнурки. Сам он мало тратил на себя, не копил деньги, утверждая:
“Не нужно копить на черный день, его может и не случиться”.
Он также говорил:
“Деньгами не обклеишь гроб, поэтому не стоит за ними охотиться”.
Однако помогать людям, кормить и угощать, он был всегда готов.
В лагере
Вячеслав Корнев, живущий в поселке Борок, инженер геофизической обсерватории Института физики Земли РАН, вспоминает:
О лагере отец Павел не рассказывал ужасные истории. Напротив, он тепло вспоминал литургии, которые священники-заключенные совершали в лесу на пеньке, благодаря доброму расположению конвоя. Один из священников удавалось сохранить антиминс своего храма даже в таких условиях. Отец Павел рассказывал историю о китайце, который всех звал “шпион”, потому что это было единственное русское слово, которое он знал. Говорил, что одна старушка оказалась в лагере за то, что благословляла идущих на фронт воинов крестным знамением. Вот так.
Неслучайный совет
Сергей Хватов, частый гость у родственников в Верхне-Никульском, вспоминал следующее событие:
– Отец Павел в Тутаеве порекомендовал женщине использовать соду. Сначала она не поняла, зачем, но послушала его совет. Позже, когда у ребенка случилось отравление, сода, которую она взяла у батюшки, спасла ему жизнь.
Крещение в бане и мудрые советы
Протоиерей Павел Недосекин, настоятель храма Святой Троицы в Брюсселе, вспоминал случай, когда отец Павел крестил пьяного парня, который потом погиб в аварии:
– Батюшка рассказывал мне о «жильцах» погоста: «А этого парня я в бане крестил. Жил тут у нас… выпивал. Потом пристал ко мне:
«Батюшка, хочу креститься. Крести да крести».
Я ему сказал:
«Допреж протрезвей и приходи ко мне сухой, тогда крещу».
А он мне:
«Так если я каждый день пью, то что ж мне делать?»
Так и тянулось несколько лет. Тут я встретил его в Борке, в бане.
Подошел он ко мне и не отстает.
«Я, – говорит, – сегодня совсем сухой, ничего не пил. Крести меня».
Пристал, мочи нет. Тут уж мужики стали меня просить:
«Что ж ты, отец Павел? Да крести его. Видишь, как просит?»
Ну, я подумал:
«Господи, прости. Просят за него».
И крестил. Прямо в бане.
Представляешь зрелище? Стоят в бане голые мужики, я с длинной бородой и совершаю над ним крещение. Он такой довольный был, радостный. А потом, родимый, вышел из бани, стал переходить дорогу, и тут на него машина наехала. Такая наша жизнь. Царствие ему Небесное. Теперь тут лежит».
Он также делился со мной мудрыми советами:
“Ты веди себя проще, не заносись. А чем умнее человек, тем проще и доступнее он должен быть”.
Помни, Павёлка, что человек без простоты держится отчужденно перед другими и может скрывать свою пустоту или ведёт двойную жизнь. То же самое относится и к нашему брату, священнику. Кроме того, если встретишь обидчивого человека, помни, что умные люди не обижаются, в отличие от глупых.
Иногда, когда нашему брату дают власть, он начинает вести себя иначе. Он начинает стремиться к тому, чтобы быть повыше. Но важно помнить, что наша работа связана не с праведниками, а с грешниками. Мы должны помнить, что это постоянная борьба с грехом и духовной грязью, а не повод для тщеславия.
Пока есть Маньки, да Ваньки, то, может, и поживём ещё!
Елена Степаненко, долгое время находившаяся под опекой отца Павла, вспоминает:
– Часто отец Павел не только молился за других, но и просил молиться за них всем прихожанам. Тогда весь храм опускался на колени, молясь за тех, кто переживал скорбь или болезнь. Бывали случаи, когда все вместе молились за священников. И когда отец сам молился, казалось, что он разговаривает со святыми, как с живыми людьми. Тем, кто это видел, часто овладевал страх.
Однажды отец Павел рассказывал о своей поездке в Москву:
«Приехал, – говорил он, – а ни одной фермы, ни одного поля нет. Но пока дурачки Ваньки да Маньки есть, может, мы и поживем еще». Это о тех, кто в деревне остался и работает.
Сам отец Павел постоянно, пока были силы, трудился. Одна пожилая бабушка приехала к отцу Павлу впервые. Народа в сторожке много собралось. Батюшка принес еды, которую сам наготовил, все поели. А потом он говорит:
«Утром служба, надо просфоры делать».
И принялся тесто месить. А эта бабушка выглядывает из-за русской печки, посмотрит на отца Павла и воскликнет:
«Батюшка! Вот так батюшка!»
И так весь вечер. Она прямо в восторге была. Всякого на своем веку перевидала, а такого священника впервые видела. Но таких восторгов о себе отец Павел очень не любил и не хотел.
Умру, но от вас не уйду!
Владимир Овчинников, житель поселка Борок, сотрудник Института биологии внутренних вод, вспоминает:
Удивительно, что отец Павел не терял память до последних дней. Он помнил множество фактов и случаев из жизни! Он мог вспомнить почти каждую монахиню в Мологском монастыре и знать, чем они занимались.
Отца Павла часто спрашивали:
“Будете молиться за меня, когда я умру?”
Я отвечал:
“Да! А ты святым будешь».
– «Нет, не хочу. Ведь я тогда там за других молиться должен, а кто ж за меня молиться будет»?
Уходя в вечную жизнь, отец Павел говорил:
«Родился – пригодился, а умру – от вас не уйду. Я вас там еще лучше буду видеть. Я умру, а вы ходите ко мне на могилку да все рассказывайте. Я ведь вас всех услышу и увижу.»
К концу своей жизни своих некоторых духовных чад батюшка направлял в Скопи́н, где жила известная подвижница нашего времени схимонахиня Феодосия (Косоротихина) (4.11.1923/† 15.05.2014).
Если кто-то унывал и терял смысл жизнь, батюшка всегда говорил: «Нас рать!». Не все сразу понимали смысла этих слов, думали, мол, у них горе, а батюшка махнул на них рукой и так высказывается, но со временем эти люди подозревали и сам отец Павел говорил: «Вон, целая рать святых молится и мы стоим в храме молимся! Нас рать!»
Жизненный путь старца Павла Груздева (1910–1996)
Павел Александрович Груздев, родился в деревне Большой Борок, Мологского уезда в крестьянской семье. У него было две младшие сестры: Ольга (1912) и Мария (1914). Отца забрали на войну, семья стала бедствовать, и в 1916 году Павел ушел к теткам – монахине Евстолии и инокиням Елене и Ольге в мологский Афанасьевский женский монастырь. Там он сначала пас цыплят, затем коров и лошадей, пел на клиросе. Носить подрясник восьмилетнего послушника благословил живший некоторое время в монастыре Патриарх Московский Тихон. После закрытия монастыря 3 января 1930 года перебрался в Хутынский монастырь под Новгородом. Здесь его облачили в рясофор с благословения епископа Алексия (Симанского), будущего патриарха. Живя в монастыре, работал на судостроительной верфи, а в свободное время пел и читал на клиросе в монастыре, звонил на колокольне, следил за порядком и чистотой у раки с мощами преподобного Варлаама. В 1932 году закрылся и этот монастырь. Инок Павел несколько лет жил на родине, работал на скотном дворе. Затем деревня попала в зону затопления Рыбинского водохранилища. В 1938 году с отцом разобрали избу, сплавили ее по Волге до Тутаева и там на левом берегу собрали. Здесь жил с семьей до 1941 года, был рабочим, ходил в леонтьевскую церковь, пел на клиросе в церковном хоре и пономарил при иеромонахе Николае (Воропанове). 13 мая 1941 года Павел Груздев вместе с несколькими другими людьми был арестован по делу архиепископа Ярославского Варлаама (Ряшенцева). Арестованных содержали в тюрьмах Ярославля. Долгое время Павел Груздев находился в одиночной камере в полной изоляции, затем в одноместную камеру из-за нехватки мест поместили 15 человек. Заключенным не хватало воздуха, поэтому они, чтобы подышать, по очереди припадали к дверной щели у пола. На допросах Павла подвергли пыткам: избивали, ломали кости и слепили глаза, он начал терять зрение. Во время допросов следователь кричал: «Ты, Груздев, если не подохнешь здесь в тюрьме, то потом мою фамилию со страхом вспоминать будешь! Хорошо ее запомнишь — Спасский моя фамилия, следователь Спасский!» Отец Павел об этом рассказывал: «Прозорливый был, зараза, страха, правда не имею, но фамилию его не забыл, до смерти помнить буду. Все зубы мне повыбил, вот только один на развод оставил». Все другие заключенные, проходившие по этому делу, были расстреляны, а отец Павел был приговорен к шести годам лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях с поражением прав на три года. С 1941 по 1947 год он находился в Вятлаге. Условия жизни в лагере были крайне тяжелыми: голод, холод, непосильная работа, издевательства и избиения со стороны руководства колонии. Отец Павел рассказывал: «В самый канун Рождества обращаюсь к начальнику и говорю: «Гражданин начальник, благословите в самый день Рождества Христова мне не работать, за то я в другой день три нормы дам. Ведь я человек верующий, христианин». «Ладно, — отвечает, — благословлю». Позвал еще одного охранника, такого, как сам, а может, и больше себя. Уж били они меня, родные мои, так, не знаю сколько, и за бараком на земле лежал. Пришел в себя, как-то, как-то ползком добрался до двери, а там уж мне свои помогли и уложили на нары. После того неделю или две лежал в бараке и кровью кашлял. Приходит начальник на следующий день в барак: «Не подох еще?» С трудом рот-то открыл: «Нет, — говорю, — еще живой, гражданин начальник». «Погоди, — отвечает. — Подохнешь». Было это как раз в день Рождества Христова».
Потом Павел Груздев был назначен обходчиком узкоколейной железной дороги, по которой из тайги вывозили лес с лесоповала. В связи с этим он получил статус бесконвойного, то есть мог самостоятельно покидать зону, выходить в тайгу или посещать близлежащий поселок. Он воспользовался этим преимуществом для помощи другим заключенным.
Поскольку в годы войны лагеря особенно плохо снабжали продовольствием, то положение заключенных было исключительно тяжелым. «Кто в войну не сидел, тот и лагеря не отведал» — гласила лагерная пословица. Павел спасал от голодной смерти своих товарищей. Для этого он собирал грибы и ягоды и приносил их в лагерь, отдавая часть собранного охранникам. Затем он менял грибы и ягоды в санчасти на хлеб и кормил ослабевших от голода заключенных.
Однажды Павел вытащил из петли другого заключенного — пастуха. Этот человек заснул от утомления, в результате чего его лошади забрели на железную дорогу и попали под поезд. Пастух решил покончить жизнь самоубийством и повесился, но Павел успел вынуть его из петли и привести в чувство. После этого пастуха судили, Павла, проходившего по делу свидетелем, пытались заставить оговорить подсудимого — заявить, что он, как немец, совершил диверсию. Однако подвижник решительно выступил против этой клеветы и сказал, что это была случайность. В результате пастух получил сравнительно мягкое наказание — пять лет условно, после чего он подкармливал Павла хлебом.
С окончанием войны освобожден, вернулся в Тутаев к прежней работе и занятиям, но в 1949 году по тому же делу осужден повторно и сослан на вольное поселение в Казахскую ССР на неопределенное время. Был чернорабочим в облстройконторе в Петропавловске; в свободное время исполнял обязанности уставщика и чтеца в соборе святых апостолов Петра и Павла; жил у престарелых супругов, вел их хозяйство.
20 августа 1954 года освобожден как невинно пострадавший. По возвращении в Тутаев жил с родителями, был рабочим в Горкомстройконторе, строил дороги, благоустраивал парки и скверы, в свободное время служил чтецом, пел на клиросе и пономарил в Воскресенском соборе. Подал два прошения о рукоположении в священный сан, но ему было отказано из-за судимости.
21 января 1958 года был реабилитирован и подал новое прошение.
9 марта 1958 года в кафедральном Феодоровском соборе в Ярославле был рукоположен епископом Угличским Исаией во диакона, а 16 марта — во пресвитера.
В августе 1961 года архиепископом Ярославским и Ростовским Никодимом пострижен в монашество. Служил настоятелем церкви села Борзово Рыбинского района.
С 1960 года настоятель Троицкой церкви села Верхне-Никульского Некоузского района (ранее Мологского уезда). Получил известность далеко за пределами села и даже области. Самые разные люди ехали к нему за благодатным утешением и решением жизненных вопросов.
В 1961 году был награжден епископом фиолетовой скуфьей, в 1963-м – патриархом – наперсным крестом, в 1971-м — палицей, в 1976-м — крестом с украшениями.
С 1962 года – иеромонах, с 1966-го — игумен, с 1983-го — архимандрит.
С июня 1992 года по состоянию здоровья переехал в Тутаев, жил в сторожке при Воскресенском соборе, поскольку не имел никаких средств для приобретения жилья. Несмотря на полную слепоту и тяжелую болезнь, продолжал служить и проповедовать, принимать народ.
Умер 13 января 1996 года. Похоронен архиепископом Ярославским и Ростовским Михеем в сослужении 38 священников и семи диаконов при большом стечении народа на Леонтьевском кладбище Тутаева рядом с родителями.
Место погребения отца Павла пользуется народным почитанием, к нему приезжают паломники из разных регионов России. На могиле старца постоянно служатся панихиды.
