Если бы люди знали, что их ожидает на том свете, то никогда бы не грешили и всегда молчали. Господь спросит с нас только за непокаяние. Исповеданные грехи Господь отпускает, потому важно каяться, чтобы Там быть с Господом.
Сегодня мы обратимся к откровениям о Райских обителях.
Претерпевший до конца спасётся
Инок Афонской горы Панкратий, в миру носивший имя Парамон, был человеком помещичьим. В детские годы, по велению жестокой госпожи, он был принужден ходить босиком поздней осенью, когда земля уже покрывалась снегом и льдом, что стало причиной тяжелой болезни ног.
Не в силах более терпеть мучения, юноша совершил тайный побег от своей помещицы. Твердо вознамерившись покинуть пределы страны, он переправился за Дунай, где некоторое время находился в услужении у соотечественников, также переселившихся за границу.
Обстоятельства прибытия Панкратия на Святую Гору весьма примечательны. Он был связан узами тесной дружбы с одним малороссом, который покончил жизнь самоубийством, наложив на себя руки.
Панкратий, обладая чуткой душой, был глубоко потрясен безвозвратной утратой близкого друга. Он стал возносить пламенные молитвы Господу о помиловании души усопшего и, осознав суетность мирского бытия, оставил его, удалившись на Святую Гору.
В Русике, он обрел искомое душевное умиротворение, несмотря на то, что его нога была поражена гниющими ранами – последствием тяжелого переохлаждения, перенесенного в детстве.
Однако, невзирая на ужасные телесные страдания, отец Панкратий пребывал в состоянии духовного ликования и нередко говорил одному Святогорцу:
«Поверь, я согласен истлеть всем телом, лишь бы Господь избавил меня от страданий сердечных, ибо они невыносимы. Я порой смотрю на тебя и сочувствую: случается, ты бываешь сам не свой от внутренних терзаний. Ох! если сердце заболит – бедовое дело! Это мучение адское; мои же раны, будь их и вдесятеро больше, – ничто. Я не могу нарадоваться своей болезни, ибо по мере страданий моих Бог ниспосылает мне утешение. Чем сильнее боль в ноге, тем радостнее мне на душе, поскольку меня укрепляет надежда на райское блаженство, упование на Царствие Небесное неотступно пребывает со мной. А на небесах ведь очень хорошо!» – с улыбкой заключал порой Панкратий.
— Откуда ты это знаешь? – осведомился Святогорец у него однажды.
— Прости, – ответствовал он, – мне не следовало бы откровенно отвечать на подобный вопрос; однако я сочувствую твоим душевным скорбям и желаю принести тебе хотя бы малое утешение своим повествованием.
Ты видел, как я временами мучаюсь; ох, не без причины я извиваюсь змеей на своем ложе; мне бывает больно, невыносимо тяжело.
О том, что происходит со мной впоследствии, известно лишь этому, — с таинственностью произнес Панкратий, прикладывая руку к сердцу.
— Вы все помните, как однажды, не в силах выносить боль, я метался на своей постели, и даже нечто подобное ропоту сорвалось с моих окаянных уст.
Однако боль утихла, я успокоился, вы разошлись по своим кельям, и я, устроив ногу, сладко задремал. Не помню, долго ли я спал или дремал, но мне было видение, и Бог ведает, к чему оно… И сейчас, едва вспомнив об этом видении, я ощущаю на сердце невыразимое, райское блаженство и готов вечно страдать, лишь бы еще раз в моей жизни повторилось это незабвенное видение. Так хорошо мне было тогда!
— Что же вы видели? — спросил Святогорец отца Панкратия.
— Помню, — отвечает он, — когда я задремал, ко мне подошел отрок удивительной, ангельской красоты и спросил: «Тебе больно, отец Панкратий?» «Теперь уже нет, — отвечал я, — слава Богу!» «Терпи, — продолжал отрок, — ты скоро будешь свободен, ибо тебя купил господин, и весьма, весьма дорого»…
— Как, я снова куплен? — возразил я.
— Да, куплен, — ответил с улыбкой отрок, — за тебя заплачена высокая цена, и Господин твой призывает тебя к Себе. Не желаешь ли пойти со мной? — спросил он.
Я согласился. Мы следовали по каким-то чрезвычайно опасным местам; свирепые, огромные псы готовы были растерзать меня, злобно бросаясь на меня, но одно слово отрока — и они вихрем уносились прочь. Наконец, мы вышли на просторное, чистое и светлое поле, которому, казалось, не было конца.
— Теперь ты в безопасности, — сказал мне отрок, — иди к Господину, который, вон, видишь, сидит вдали. Я посмотрел и, действительно, увидел трех человек, сидящих рядом. Удивляясь красоте этого места, я с радостью пошел вперед; неизвестные мне люди в дивных одеяниях встречали и обнимали меня; я видел даже множество прекрасных дев в белых царственных нарядах: они скромно приветствовали меня и молча указывали вдаль, где сидели три незнакомца.
Когда я приблизился к сидевшим, двое из них встали и отошли в сторону; третий, казалось, ожидал меня. В тихой радости и неком умилительном трепете я подошел к незнакомцу.
— Нравится ли тебе здесь? — кротко спросил меня незнакомец. Я взглянул на его лицо: оно было светлым; царственное величие отличало моего нового господина от обыкновенных людей. Безмолвно я припал к его стопам и с благоговением облобызал их; стопы его были пронзены сквозными ранами. После этого, смиренно сложив руки на груди, я испросил дозволения прикоснуться своими недостойными устами и к его деснице.
Он молчаливо простер ко мне руку.
На его дланях также виднелись глубокие раны. Я многократно облобызал десницу незнакомца и с тихой, невыразимой радостью взирал на него. Черты моего нового Господина были исполнены благообразия; они выражали кротость и сострадание. Улыбка любви и благоволения озаряла его уста, а взор отражал невозмутимое спокойствие его сердца.
«Я искупил тебя у твоей госпожи, и отныне ты навеки принадлежишь мне, — начал свою речь незнакомец. — Мне было прискорбно видеть твои страдания; твой горестный плач достигал моего слуха, когда ты сетовал на госпожу, терзавшую тебя холодом и голодом. Ныне же ты обрел вечную свободу. В награду за твои страдания я приготовил для тебя вот что».
Дивный незнакомец указал мне на некое пространство: оно было залито светом; там простирались прекрасные, цветущие сады, и под их райской сенью сиял великолепный дом.
«Это твое, — продолжал он, — но еще не вполне готово, прояви терпение. Когда придет час твоего вечного упокоения, я приму тебя к себе. А пока оставайся здесь, созерцай красоту уготованного тебе места и будь терпелив до времени: претерпевший же до конца спасен будет!»
«Господи! — воскликнул я, вне себя от радости, — я недостоин такой милости!» С этими словами я бросился к его стопам и облобызал их; однако, поднявшись, не обнаружил перед собой никого.
Я пробудился.
Удар в било, призывающий к утрене, разнесся по нашей обители, и я безмолвно поднялся с ложа для молитвы. На душе у меня было необычайно легко, а чувства, переполнявшие мое сердце, останутся моей сокровенной тайной. Я готов был бы претерпеть тысячелетние страдания ради повторения подобного видения, столь благостным оно было.
Райские обитатели
Однажды праведная Марфа, мать святого Симеона Дивногорца, посетив своего сына на Дивной горе для прощания, осталась там на ночь. Во сне ее душа была вознесена на небеса, где ей открылось видение сияющей и дивной палаты, чью красоту невозможно передать словами.
Перемещаясь по этому чертогу, она узрела Пресвятую Деву Богородицу в сопровождении двух светоносных Ангелов. Богоматерь обратилась к ней с вопросом о причине ее изумления.
Испытывая одновременно страх, радость и благоговение, Марфа поклонилась Ей и призналась, что поражена великолепием палаты, подобной которой никогда не видела. В ответ на это Богородица спросила, для кого, по ее мнению, уготовано это жилище. Услышав, что ей это неведомо, Пресвятая Дева открыла, что сия обитель предназначена именно для нее как вечное пристанище, уготовленное трудами ее Сына.
Затем по велению Богоматери Ангелы установили в центре дивный престол, и Она изрекла, что эта слава дарована Марфе за ее богоугодную жизнь в страхе Господнем. После этого Она добавила, не желает ли та увидеть нечто еще более прекрасное.
Повелев следовать за Собой, Богородица возвела ее в высочайшие сферы небес. Там взору Марфы предстала еще более изумительная и сияющая палата, превосходящая первую и исполненная такой небесной славы, которую не способен постичь человеческий разум и выразить язык.
Пресвятая Дева пояснила, что эту обитель ее сын сотворил для себя и уже приступил к возведению третьей. Вновь Богоматерь повела Марфу выше, к стороне восходящего солнца, и с высоты явила ей райские селения, где ликовало множество праведников. Она разъяснила, что эти места дарованы ее Сыном тем, кто живет, соблюдая заповеди Господни в целомудрии и праведности, усердно творит милостыню и потому сам сподобится милости от Господа, ибо блаженны милостивые.
Видение Рая
Следует упомянуть об откровении Царства Небесного, явленном святителю Тихону Задонскому.
За глубокое богомыслие и благочестивую жизнь святитель Тихон был дважды удостоен видения рая, и оба раза это происходило в ночные часы.
Первое видение посетило его еще до принятия монашеского пострига. Однажды, выйдя на крыльцо, чтобы насладиться тишиной ясной ночи, он от созерцания майской природы перешел к размышлениям о вечном блаженстве.
Внезапно перед его взором отверзлись небеса, и он узрел необычайное сияние и свет. Спустя мгновение небо вновь обрело свой обычный вид. Однако, несмотря на кратковременность этого явления, одно лишь воспоминание о нем приводило святителя в состояние радости и благоговения.
В другой раз, уже пребывая в сане архиерея и совершая свою обычную ночную прогулку вокруг монастырского храма, он остановился близ алтаря.
В этом месте, после вознесения пламенной молитвы к Господу с просьбой явить ему вечное блаженство праведных, он вновь увидел небесный свет, который осиял всю обитель.
Затем с небес раздался глас:
«Зри, что уготовано любящим Бога!».
После сего видения праведник пал ниц и с великим трудом смог добраться до своей кельи.
Филарет Милостивый
После кончины Филарета Милостивого одному благочестивому человеку было даровано видение его небесной обители. Согласно его повествованию, он оказался в сияющем светом месте, где ему предстал светлый и благовидный муж, указавший на огненную реку, чей поток сопровождался невыносимым для человека и устрашающим гулом.
На противоположном берегу реки простирался великолепный райский сад, наполненный неописуемым ликованием и пропитанный благоуханием. Величественные, обильно плодоносящие деревья плавно колыхались под дуновением легкого ветра, и все в том месте отражало совершенство, уготованное Богом для любящих Его.
Там, среди сонма людей в белоснежных одеяниях, пребывающих в радости и вкушающих плоды, он заметил Филарета Милостивого, однако не сразу его опознал. Святой, облаченный в сияющие ризы, восседал на золотом престоле в центре райских садов. По одну сторону от него стояли дети со свечами в руках, а по другую — его окружали нуждающиеся и обездоленные.
Внезапно пред ним предстал светоликий юноша с золотым жезлом, и человек решился обратиться к нему с вопросом:
«Государь, кто этот муж, восседающий на сияющем престоле в окружении светоносных праведников? Не является ли он Авраамом?»
На это юноша ответил:
«Это Филарет из Амнеи, покровитель нищих, который своей праведной жизнью уподобился Аврааму».
Святой Филарет обратил на него свой взор и тихим голосом подозвал его, сказав:
«Дитя мое, подойди сюда, чтобы и ты вкусил этих благ».
Он ответил, что не может этого сделать, поскольку огненная река преграждает путь и внушает страх, а переправа через нее узка и опасна. Филарет произнес:
«Ступай безбоязненно, ибо все присутствующие прошли этим путем, и другого не существует. Я окажу тебе помощь»,
— и с этими словами простер свою руку.
Он начал невредимо переходить огненную реку, но как только приблизился к протянутой руке святого, видение прервалось, и он пробудился.
Слава Богу за всё!
