«Сколько людей застал врасплох кризис. Вместо того, чтобы Господу помолиться, просить прощения, люди ропщут: «Почему Он не дает нам спокойно жить» – говорил отец Гавриил.
Схиархимандрит Гавриил (Георгий Георгиевич Стародуб) появился на свет 21 марта 1939 года в Полтаве. Потомок некогда зажиточного казачьего рода, разоренного революцией, он рано познал горечь утрат: дедушка Емельян и бабушка Александра погибли от голода. Мать, Евгения Стародуб, нашла приют в знаменитой колонии Антона Макаренко.
Детство
Детство будущего схиархимандрита было полно лишений. В двухлетнем возрасте он потерял сестру-близнеца Лиду, вскоре отец покинул семью. Семья скиталась, голодая и не имела крова, а Георгию приходилось просить милостыню, чтобы выжить.
Уже в десятилетнем возрасте Георгий пережил откровение, познав неземную красоту. Он мечтал о смерти, чтобы навечно соединиться с этим дивным видением.
Впоследствии старец Гавриил не раз повторял:
«Узри человек эту красоту – и любые земные страдания покажутся ему ничтожными ради возможности вновь её созерцать».
В начале 1948 года, спасаясь от голодной смерти, Георгий с матерью перебрались на Донбасс, в шахтерский поселок Ольховатку. В 1950 году они обосновались в городе Катык (ныне Шахтерск). Мать трудилась откатчицей на шахте, подрабатывала няней в детском саду.
Жизнь оставалась тяжелой. Семья ютилась то в съемных комнатах, то в общежитиях. Скудного заработка матери едва хватало на пропитание. Однажды в награду за трудовые успехи Евгении вручил отрез ткани на платье.
Маленького Жорика (так звали будущего старца в детстве) часто подкармливали сердобольные соседи. В дождливую погоду друзья переносили его на руках через лужи, оберегая единственную пару парусиновых туфель.
На первый взгляд, Жорик ничем не отличался от других детей послевоенного времени: тихий, спокойный, любил рыбачить, бегал в местный клуб на выступления Николая Рыбникова и Аллы Ларионовой, даже в цирк. Однако в нем уже тогда проступала «инаковость», некая отрешенность от мира, восприятие жизни, исполненное творчества и восторга. Этот ранний духовный опыт открыл будущему старцу глубинную, многогранную сущность мира, скрытую от поверхностного взгляда, мира, сотканного из тайны.
Музыка
Именно в детском саду будущий схиархимандрит впервые увидел фортепиано.
Музыка поглотила его всецело, став смыслом и дыханием жизни. Гавриил не просто играл – он жил музыкой. Существуют музыканты-ремесленники, для которых инструмент – лишь средство заработка. Но есть и те, кто в каждом звуке открывает бесконечность бытия, небесную гармонию, ангельский гимн Творцу. К таким избранным принадлежал и Георгий Стародуб. Для него музыка была духовным подвигом.
«Виртуозное исполнение без души – не музыка», – наставлял он.
Звуки музыки вызывали у него слезы, подобно искренней молитве.
Он пропадал за инструментом по 10–12 часов в день, словно мир за окном перестал существовать. Позже, выслушивая на исповеди помыслы о сквернословии, батюшка искренне удивлялся: «Как эти слова проникают в ваши мысли? Я вырос среди шахтеров, и ничто подобное меня не коснулось».
С 1955 по 1959 год Георгий Стародуб обучался в Артемовском музыкальном училище. В августе 1960 года он пришел в Шахтерск, где начал преподавать фортепиано в детской музыкальной школе.
Георгий Георгиевич был требовательным, но вместе с тем блестящим педагогом. Ученики обожали его, а попасть в его класс считалось большой удачей.
Как только стихали детские голоса, и ученики расходились по домам, Георгий Георгиевич возвращался к своему фортепиано, погружаясь в музыку до тех пор, пока его практически силой не отправляли отдыхать. Музыка возвышала его душу, подготавливая к восприятию духовного. Он преклонялся перед Чайковским и Рахманиновым, ценил композиторов-романтиков, в чьих произведениях звучала тоска по идеалу. Творчество современных композиторов, с их резкими диссонансами, было ему чуждо.
В глазах окружающих учитель музыки был эксцентричным чудаком: импульсивным, непредсказуемым, вечно восторженным. Он пренебрегал материальным, одевался просто и все свое время проводил за фортепиано.
Странный человек
Выходные он проводил в полях, наблюдая за звездами в подзорную трубу, или бродил по лесу с охапкой книг. Соседи запомнили его странным человеком, который не расставался с зонтом ни в солнце, ни в дождь.
Т.Ч. Лозовская вспоминала:
«Он был не от мира сего. Радостный, светлый, всегда в прекрасном настроении».
Звонок телефона у дежурного на входе превращался в целое представление. Не находя никого, кто мог бы ответить, он комично взмахивал руками и нёсся по коридору с криком:
“Иду, иду!”, вызывая всеобщий смех.
Его поведение выходило за рамки обыденного. Он не пытался казаться солидным и не боялся показаться смешным, лишённый всякой помпезности. Многие не понимали такой непосредственности.
По дороге в школу он неизменно останавливался у ёлочки, с восхищением разглядывая каждую деталь – от цветка до листочка. Его поражала и очаровывала сама жизнь.
20 лет переживал, что сделал замечание
В те времена девочки не носили брюки. Однажды ученица из обеспеченной семьи пришла на урок в брюках. Георгий Георгиевич сделал ей замечание, настолько строгое, что даже окружающим стало не по себе. Двадцать лет спустя он с горечью вспоминал этот случай:
“Я сделал М.Р. замечание, но не имел на это права”.
Он корил себя: можно было сказать с любовью, помолиться за неё, но он выбрал строгость. Двадцать лет он помнил об этой ошибке. Отец Гавриил всегда учил не осуждать, избегать греха, но не судить человека. Рассказывая эту историю, он обличал себя.
Строгий, но добрый
Из воспоминаний Павлы С., уроженки Шахтерска:
“Отца Гавриила я помню по музыкальной школе, где училась с 1977 по 1982 годы. Двери его кабинета всегда были открыты, и оттуда лилась музыка. Иногда его не было на месте, и возникало желание заглянуть в этот необычный класс. Однажды я решилась, робко, одним глазком, прямо с порога. Кабинет не был похож на остальные – скорее, он напоминал уютную, одухотворённую комнату…
Георгия Георгиевича я побаивалась. Он умел бесшумно подойти, и, странно перегнувшись, заглянуть в лицо из-за спины, пока я стояла у окна в ожидании урока сольфеджио или репетиции оркестра. Он всегда что-то говорил, но, к сожалению, я не помню, что именно. Взгляд у него был проницательный, пронизывающий…
Я помню, что в его руках часто была расческа, и он перебирал её зубцы, что тоже меня удивляло”.
Эта расчёска, как потом выяснилось, была подарена ему его духовным отцом старцем Виталием Сидоренко, о котором мы недавно рассказывали:
Эту расчёску он использовала качестве чёток.
Духовное окормление
Лишенный в детстве религиозного воспитания, Георгий обрел духовное окормление благодаря промыслу Божьему, пославшему ему наставников в благочестии. Эти встречи подготовили его сердце к принятию спасительных истин православной веры. Однажды, задержавшись в музыкальной школе после исполнения «Херувимской», Георгий получил неожиданное предложение от уборщицы, принявшей его за православного. Она познакомила его с Екатериной, верующей женщиной. Войдя во двор Екатерины, Георгий испытал потрясающее чувство узнавания: и двор, и саму женщину он уже видел во сне. Екатерина Немченко, впоследствии схимонахиня Павла, стала первой духовной наставницей будущего схиархимандрита Гавриила, открыв ему дивный мир благодатных богослужений, святынь и старцев. Вместе они посещали храм, помогали больным и немощным, совершали паломничества к святым местам.
Страшный суд
Как и многие начинающие свой путь к Богу, Георгий Стародуб полагал, что спасение достигается внешним благочестием. В 1968 году провидческий сон открыл ему истинное значение духовной брани за чистоту сердца. Ему приснился Страшный суд. На холме, раздавая людям конверты, восседал Господь. Конверт с голубем означал рай, пустой – ад.
Георгий больше всего переживал за мать, не беспокоясь о себе, ведь какой-то мужчина заверил его:
«Не волнуйся, ты все равно попадешь в рай».
Однако, подойдя к Господу, Георгий получил несколько пустых конвертов.
Господь провел его мимо бесконечной колонны людей, обреченных на вечные муки, и оставил одного в пустой комнате. Там отец Гавриил познал всю глубину ужаса от потери Бога.
Это потрясение было так сильно, что несколько дней батюшка не мог принимать пищу.
«До этого сна я пребывал в самомнении: живу мирно с мамой, не пью, не курю, хожу в храм, посещаю дом инвалидов», – вспоминал он.
Теперь ему предстояло перейти от внешнего благочестия к внутренней духовной работе.
Старцы
Лишенный общения с родным отцом, отец Гавриил по милости Божьей обрел отца духовного.
Духовный путь Георгия Стародуба был отмечен встречами со многими светочами веры: архимандритом Серафимом (Тяпочкиным), схииеродиаконом Антонием (Семеновым), преподобными Амфилохием Почаевским и Иоанном Святогорским. Настоящей же кузницей духа для будущего отца Гавриила стало общение с прославленными ныне Глинскими старцами – митрополитом Зиновием (Мажугой), схиархимандритами Серафимом (Романцовым) и Андроником (Лукашом). Однако истинным духовным отцом, открывшим ему врата в жизнь вечную, стал схиархимандрит Виталий (Сидоренко).
схиархимандрит Виталий (Сидоренко).
Схиархимандрит Виталий особо выделял Георгия среди своих духовных чад, с любовью называя его одним из любимых «сыночков». Их связывала глубокая духовная близость, доходившая до того, что Георгий обращался к старцу на «ты», а однажды они провели вместе в уединении около десяти дней. Однако это не избавляло будущего батюшку от всех тягот и радостей послушания, от горького и сладкого духовного делания.
Дары
Необыкновенные духовные дарования проявились в Георгии Стародубе удивительно рано. По его молитвам люди получали исцеление, явился дар прозорливости: он с поразительной точностью описывал совершенно незнакомых ему людей. Однако старцы, видя, что он еще не готов к такому служению, не благословили принимать больных. Когда же дар прозорливости стал особенно явным, схиархимандрит Виталий и схиигумения Серафима обратились к владыке Зиновию, рассказав о происходящем. Владыка, взвесив все, распорядился временно «приостановить» этот дар Георгия молитвами.
Прежде чем взять на себя крест духовного наставничества, Георгию предстояло пройти путь преображения, отказаться от ветхого человека, научиться истинному послушанию и обрести христоподобное смирение. И хотя ему не довелось спасаться в монастырских стенах, это не значит, что он миновал строгую иноческую школу. Науку недоверия своим помыслам, благодатного сомнения, жизни по совету старец усвоил на собственном опыте.
Постриг
В 1982 году владыка Зиновий благословил тайный монашеский постриг Георгия Стародуба. Тайный – потому что в те годы поступить в один из немногих действующих монастырей, тем более человеку с преподавательским прошлым, было крайне трудно.
«Служи маме, умом бывай в монашестве – и все будет во спасение», – напутствовал отец Виталий.
Даже постриг отца Гавриила оказался под угрозой – мама нуждалась в его постоянной заботе. Чудом, по молитвам старцев, все же удалось вырваться.
Двенадцатого сентября 1982 года, в день памяти благоверного князя Александра Невского, послушник Георгий принял монашество с именем Гавриил. Постриг совершил прозорливый схиархимандрит Виталий, который, видя тоску души Георгия о монастырской жизни, готовил ему иной, особый путь.
«Не падай духом, – утешал снова и снова старец своего будущего восприемника, – служи маме, умом будь везде – и в монастыре, и в монашестве – и все будет во спасение».
Тайный постриг был смелым шагом. Отец Георгий не скрывал своей веры, пел на клиросе. Хотя местные власти, доверявшие ему воспитание своих детей, считали преподавателя музыки человеком достойным и здравомыслящим, были попытки уволить его с работы. Что же ожидало бы монаха Гавриила, узнай органы о его постриге – страшно представить!
Внешне жизнь батюшки осталась прежней: храм, работа, дом – как и благословили духовники. Он по-прежнему учил детей музыке, а вместо четок перебирал зубцы расчески – подарок отца Виталия при первой встрече. Молитва становилась все глубже, он молился везде: и на педсоветах, и на концертах. Для окружающих он по-прежнему оставался Георгием Георгиевичем, дядей Жорой.
Монах Гавриил не стремился к священству.
«Боюсь стать соблазном, погубить чью-то душу», – часто повторял он.
Но старцы видели его путь иначе. Первым о священническом призвании отца Гавриила заговорил владыка Зиновий, его поддержал и отец Виталий.
Священство
Начало 1990-х. Открывались храмы, но священников катастрофически не хватало. Владыка Иоанникий благословил благочинного Снежнянского округа отца Василия Кантарюка искать достойных кандидатов для хиротонии. Выбор пал и на Георгия Стародуба, известного своей благочестивой жизнью и глубокой молитвой. Прежде чем представить ставленника владыке, отец Василий заручился благословением старца Виталия.
Тайна будущей хиротонии отца Гавриила тщательно оберегалась отцом Виталием, предвидевшим смиренный отказ Георгия Георгиевича. Поэтому он прибегнул к мудрому решению.
Однажды отец Василий сообщил батюшке о вызове к архиерею. Известие застало отца Гавриила врасплох:
“Меня? С какой целью?”.
Несмотря на недоумение, он отправился в путь. Владыка Иоанникий оказал им радушный прием, попросив рассказать о себе, своих занятиях и духовных ориентирах. Батюшка поведал о своем постриге, музыкальной школе, наставничестве митрополита Зиновия и отца Виталия. Внимательно выслушав рассказ, владыка отпустил отца Василия, пожелав остаться наедине с Георгием Георгиевичем.
“Как же остаться? – воскликнул батюшка. – У меня школа, уроки… Что я скажу директору?”
На это владыка ответил:
“Все, Георгий Георгиевич. Вы учили детей, теперь будете учить взрослых”.
Ошеломленный отец Гавриил возразил:
“Владыко, я не учился, ничего не знаю”.
“Бог благословит! Божия Матерь поможет!” – уверил его владыка.
Воспитанный в послушании, монах Гавриил принял крест священнического служения.
Донецкий старец Гавриил
За два года отец Гавриил сменил восемь приходов, перемещаясь между городом и селом. В конце концов он был направлен в село Павловка Донецкой области, где служил до конца своих дней. Сюда стекались православные Донбасса, гости из Москвы и Киева, Тбилиси и Таганрога, иноки из Глинской пустыни и Закарпатья. За советом к нему шли епископы и бизнесмены, монахи и музыканты. По благословению отца Гавриила создавались семьи и совершались постриги, верились производственные дела и научные изыскания. Его просили наставить в Иисусовой молитве, ему читали новые переводы Шекспира.
Добраться до отца Гавриила было нелегко. Не считая себя старцем или подвижником, он избегал известности. Однако, получив благословение духовника принимать людей, он не мог отказать страждущим.
Поначалу отец Гавриил пытался отговорить посетителей:
“Зачем вы приехали? Кто вас направил? У вас прекрасный батюшка, а вы проделали такой далекий путь!”
А вот, паломница, приехавшая издалека по совету своего духовника, встречается с отцом Гавриилом. Он, словно зная её мысли, перечисляет её грехи. Женщина, смущённая, возвращается к своему батюшке и жалуется на странного старца. А тот ей с улыбкой:
«Так это же он о тебе всё и рассказывал!»
Такая «тактика» отца Гавриила отсеивала праздных зевак и искателей сенсаций.
Схиархимандрит Гавриил был отцом-утешителем. Его слова, простые, но наполненные благодатной силой, были откровением для многих. Его дар – слушать и слышать – притягивал израненные души, жаждущие духовного роста. Отец Гавриил исцелял скорбь, удерживал от роковых ошибок, наставлял на путь покаяния, борьбы с греховными помыслами и любви к ближнему.
Что я скажу Господу?
Схиархимандрит Гавриил был воплощением истинной христианской любви. Даже то, как его называли духовные чада – не авва, не старец, не отче, а просто «батюшка» – говорило о сути его служения. Он был как любящий и понимающий отец, даже как мать, принимающий каждого как единственного и драгоценного, видящий в нем ангела.
Божья благодать, прожитый опыт, удивительное сочетание врождённого благородства и искренней простоты позволяли ему проникать в сердца людей разного возраста, образования и социального положения.
«Все их боятся, все их гонят. А если я их погоню, какой ответ дам Господу?» – говорил он, и в этом безграничном сердце было место для каждого.
Изгои, отверженные обществом, находили в нем утешение и понимание. К отцу Гавриилу тянулись заблудшие души: пьяницы, одержимые, душевнобольные.
«Все от них шарахаются, все их прогоняют, – говорил батюшка. – А если и я их прогоню, что скажу Господу?»
После таких встреч он, как правило, душевно и физически истощался, но, едва восстановив силы, вновь открывал двери своего сердца страждущим.
Как ни старался отец Гавриил скрыть свои дары, духовные чада и паломники видели в нем искру благодати его наставников. Простота и открытость удивительным образом сочетались в нем с невероятной, неописуемой глубиной. В его присутствии возникало ощущение соприкосновения с чем-то высшим, непостижимым. В схиархимандрите Гаврииле гармонично переплетались радостный, пасхальный, почти детский дух и мудрость древнего старца – мудрость не только житейская, но и ниспосланная свыше.
Предсказывал будущее
Отцу Гавриилу было открыто многое. Он проницательно оценивал незнакомых людей, предсказывал будущее, читал сокровенные мысли. Случалось, человек терял какую-то вещь, а батюшка, ни разу не бывав у него дома, точно указывал, где ее искать.
Певчие рассказали следующую историю. Приехав в Павловку, они увидели отца Гавриила в помятом рабочем подряснике. Одна из певчих подумала:
“Странный батюшка. Престольный праздник, а он в таком виде, словно замарашка!”
Подумала, но, разумеется, промолчала и вскоре забыла о своем первом впечатлении. Тем более что службу отец Гавриил проводил уже в чистом, выглаженном подряснике. После службы радушный хозяин пригласил всех к столу. Он сам ухаживал за гостями – менял блюда, убирал посуду. Певчая не выдержала:
“Батюшка, присаживайтесь, отдохните, поешьте с нами”.
– “А я не батюшка”.
– “Как не батюшка?!
“Вы же только что службу проводили!” – воскликнула женщина, вспоминая свою первую встречу с отцом Гавриилом и заливаясь краской.
“Нет, я не батюшка, я – шаромыжка”, – отшутился он тогда.
А потом батюшка неожиданно заявил:
“Сестры, я ведь такой же, как все. Приду домой, забуду, что Бог вездесущ, разденусь, встану перед зеркалом и любуюсь своей фигурой”.
Одна из певчих покраснела. А батюшка продолжал:
“И еще, сестры, я бываю очень злым. Порой даже готов поднять руку на человека”.
Покраснела и вторая певчая, известная своим вспыльчивым характером. Третья же подумала:
“Обо мне он, наверное, ничего не скажет”.
Но батюшка и ее не обошел вниманием:
“А еще, сестры, никак не могу избавиться от одного слова”.
“Так это ж про меня! – выпалила четвертая. – Кого ни увижу – “зараза, зараза””.
К нему приходили усопшие
Монахиня София вспоминает:
“В помянниках отца Гавриила значилось более трех тысяч имен. За каждое вынималась частичка. Батюшка трепетно относился к поминовению и боялся кого-либо пропустить. Как-то он зашел в келью и спросил: “Кто у тебя из усопших родственников носит имя Сергий?” – “Двоюродный брат по отцовской линии”. – “Почему его нет в записках? Он приходил, просил молитв: обидел при жизни женщину, впишите в помянник… А Анастасия кто? Ее тоже запиши”.
Другую монахиню он спрашивает: “Кто такой Виктор?” – “У нас в роду Викторов не было”. – “Замечательно! А кто тебе помогал, когда муж оставил тебя одну с ребенком? Он приходил и просил молитв”.
Жертвенность
Душа отца Гавриила, чистая и светлая, была открыта для мира иного.
Преподобный Андроник Глинский, предсказавший молодому преподавателю музыки монашеский путь за восемь лет до этого, как-то сказал:
“Георгий подобен чайнику: только закипит, а с него уже пену снимают”.
Батюшке действительно была свойственна удивительная жертвенность: благодарение Богу за все и полная самоотдача. Он ничего не хранил для себя, щедро даря людям свою любовь, внимание, заботу, здоровье…
Схиархимандрита Гавриила как духовника отличала редкая деликатность. Он никогда не обличал напрямую. Однажды окормляемый им священник попросил открыть ему его грехи. Батюшка отказал:
“У меня нет благословения обличать”.
Слушая исповеди или откровенные рассказы, батюшка часто отзывался:
«Отец, со мной тоже такое случалось…».
И хотя порой было очевидно, что подобный грех ему чужд, это сочувствие, это соучастие в судьбе исповедующегося творило чудо: помогало раскрыться, покаяться искренне и ступить на путь возвращения к Богу. Духовные чада быстро подметили эту удивительную черту.
Скрывал дары
Отец Гавриил старательно скрывал свои духовные дары, как огня боялся именоваться «старцем», часто повторяя:
«Горе тому, чья слава превосходит его самого» или «Горе тому, чья слава затмевает его дела».
Он всячески отрицал собственную значимость. Если речь заходила об образовании, он отвечал:
«Какое у меня образование? Четыре класса».
Открыто рассказывал о своих ошибках и неудачах, утверждая:
«Я говорю не как власть имеющий, потому что сам грешен».
И это было искреннее признание, а не показное смирение.
Давая совет, он обычно ссылался на авторитеты:
«По отцу Виталию так» или: «Старцы учили так».
Если его просили о молитвах, обещал:
«Будем звонить владыке Зиновию и отцу Виталию»,
уповая на молитвы почивших духовников, а не на свои собственные.
Люди почитали его как святого, а он словно не замечал своих дарований. Даже ставя свечу, просил у Господа помощи не ради своих молитв, а ради пчел, трудившихся над воском. Это было истинное «возгорение сердца о всем творении».
Отец Придуракис
В своем смирении схиархимандрит Гавриил прибегал к юродству. Называл себя несуществующими, забавными именами, подчеркивающими отсутствие умственных способностей. Однажды представился женщине:
«Отец Придуракис».
Женщина, будучи простодушной, поверила. Вскоре в Павловку пришло письмо, адресованное «отцу Придуракису». Батюшка показывал его всем и радовался, как ребенок: наконец-то кто-то оценил его по достоинству!
Он словно наследовал дух своих возлюбленных наставников – схиархимандрита Виталия и святителя Иоанна Шанхайского.
Сердце отца Гавриила, исполненное той самой «возгоревшейся любовью ко всему творению», о которой писал преподобный Исаак Сирин – к людям, птицам, зверям, и даже демонам, было настолько чутким, что он буквально не мог причинить вреда даже мухе.
Галина Сатарова вспоминает трогательный случай:
«Залетела как-то муха. Батюшка ей и говорит: “Ну что, красавица, налеталась? Видишь, гости у меня, давай-ка я тебе форточку открою – улетай, а то сейчас кто-нибудь прогонит”».
К старцу, словно чувствуя его необыкновенную доброту, тянулись и животные, каждое со своей историей: одноглазая кошка Тяпа, кот Кеша – верный друг батюшки, с чудом сросшейся после капкана лапой, рассеченным носом и порванными ушами. Собакам батюшка давал забавные, необычные клички: Кабриолета, Арбирнер.
Смерть каждого под колесами машин он переживал очень тяжело. В его сознании и животные находили место в вечной радости, и он свято верил, что Господь позаботится о них.
Схимонахиня Виталия рассказывает:
«Жарю я котлеты, складываю готовые. Гляжу через какое-то время – нет котлет! Спрашиваю: “Кто котлеты съел? Кто брал?” Все в один голос: “Мы не брали”. И я не брал, и я тоже. Никто не брал. А батюшка ходит, улыбается. Была у него такая привычка: проскользнуть тихонько на кухню, так, чтобы никто и не заметил. Вот батюшка, пока котлеты жарились, несколько штучек и прихватил. Кому? Одной кошечке, другой кошечке».
А вот ещё:
«В Таганроге у матушки Марии жили двенадцать котов. Только батюшка садится за стол, они тут как тут – выстраиваются на скамейке и смотрят на него. Я, конечно, с веником, с тряпкой – гоню их. А батюшка никакой реакции, сидит, молча ест. А коты хитрые… Кто врассыпную, а кто под подрясник к нему. Батюшка словно их не замечает: “Мать, принеси мне водички, пожалуйста”. Только я отвернусь – котлеты как не бывало, уже под подрясником».
Современный духовник
«Не буду говорить трафаретные слова…» – эта фраза, сказанная батюшкой однажды во время исповеди, очень точно передает его неповторимую, яркую индивидуальность. Он действительно был неординарным человеком и духовником.
В отличие от многих современных наставников, отец Гавриил не противился техническому прогрессу и пользовался мобильным телефоном, хотя для него это, безусловно, было подвигом аскезы. Приняв в дар мобильник, он, по сути, пожертвовал последними минутами покоя: звонки раздавались каждые пять минут.
Он не отрицал важности образования, но выступал против преклонения перед ученостью как самоцелью. Сам же с удовольствием читал труды митрополита Антония Сурожского и протоиерея Александра Шмемана.
Старцы Глинской пустыни, владыка Зиновий и отец Виталий, не благословляли отчитку одержимых, уча, что при такой болезни нужно каяться, исповедоваться, причащаться, прикладываться к святыням, а если исцеление не приходит, нести свою одержимость как духовный крест.
Отец Гавриил считал, что некоторые современные священники лишь мучают страждущих, не принося им исцеления. Однако профессора А.И. Осипова он не осуждал и даже специально звонил ему, чтобы обсудить тему отчитки. Один священник, узнав об этом разговоре, заметил:
«Старец, советующийся с профессором, стоит выше профессора, советующегося со старцем».
Отец Гавриил питал особую любовь к звездному небу.
«Вот отцы запрещают смотреть на ночное небо, – говорил он, – а я, грешный, перекрещусь и смотрю».
Батюшка был истинным ценителем природы. Радуга, необычная форма облаков, закатные переливы – всё это вызывало в нём неподдельный восторг, которым он спешил поделиться с окружающими. Заметно огорчался, если кто-то не разделял его восхищения. Как ребёнок радовался подзорной трубе или биноклю, через которые днём можно было наблюдать за самолётами, а ночью – за луной и россыпью звёзд над Павловкой.
Вот типичный звонок в Павловку:
«Благословите, батюшка. М. хотел бы к вам приехать». Батюшка радостно откликался: «Бог благословит». И после небольшой паузы: «А он трубу привезет?» Оказывается, незадолго до этого М. обещал привезти в Павловку свою подзорную трубу.
Как и многие подвижники, отец Гавриил постоянно болел. В одном из писем он признавался:
«Стоять долго или говорить не могу: тошнота, слабость».
Откровенный и терпеливый
Его откровенность была редким даром. Му́ки он обычно держал в себе. Спросит кто его после очередного приступа или операции: «Как вы себя чувствуете?», а он ответит:
«Как по отцу Виталию, так хорошо» или «Как по духовному, так хорошо» – и тут же переключит внимание на твои заботы.
С поразительным смирением схиархимандрит Гавриил принял тяжкий крест онкологического заболевания (рак головки поджелудочной железы), к которому впоследствии присоединились абсцесс печени, плеврит и двусторонняя пневмония. Два года батюшку регулярно возили в донецкую больницу на изнурительные, мучительные процедуры. Несколько недель после больницы наступало облегчение, но потом дренаж, обеспечивающий отток желчи, засорялся, и весь цикл повторялся.
Батюшка исхудал до неузнаваемости: буквально тень прежнего человека, словно подростка, пережившего ужасы гетто. Только глаза остались прежними.
Отец Гавриил не сетовал, не жаловался. Даже улыбался:
«Зато теперь я похож на настоящего схимника».
Как-то перед очередной операцией обмолвился:
«Завтра мне предстоит восхождение на Альпы»,
но больше ничего не сказал.
На какое-то время опухоль отступила, вселив надежду. Но вскоре она начала расти с удвоенной силой.
В больнице батюшка продолжал излучать свет своего смирения. О врачах отзывался с неизменным уважением.
Шутил. Тот, кто больше всех нуждался в утешении, сам утешал приходящих.
«За последние годы мы пятнадцать, а может, и шестнадцать раз лежали в больнице, – вспоминает монахиня София. – Пятнадцать раз батюшке под общим наркозом устанавливали специальные стенты для оттока желчи. Врачи очень любили батюшку. Подолгу засиживались в палате, беседовали о духовном и житейском. Постоянно звонили люди, просили совета, задавали вопросы. И батюшка, несмотря на свое состояние, терпеливо отвечал».
После одного из соборований батюшка в благодарность хотел поцеловать священнику руку, но тот успел ее отдернуть и, чтобы скрыть смущение, отшутился:
«1:0».
Батюшка улыбнулся и промолчал.
Кончина
Палата, наполненная посетителями, готовилась к прощанию с одним из них, П., но старец Гавриил, собрав последние силы, попросил его задержаться. Превозмогая слабость, он поднялся с кровати, чтобы благословить П. Священник, соборовавший старца, позже вспоминал:
«Предчувствие чего-то необычного витало в воздухе».
Но по пути к П. старец неожиданно склонился и поцеловал руку соборовавшего его священника, произнеся загадочные слова:
«1:1».
Батюшка, тронутый до глубины души, не мог не выразить свою благодарность.
Весной 2009 года в Павловку пришла телеграмма из епархии с поздравлениями схиархимандриту Гавриилу по случаю его 70-летия. Батюшка, с присущей ему скромностью, улыбнулся:
«А в следующем году мне исполнится всего 69».
Тогда все восприняли это как шутку. Но все вышло иначе, и он не дожил до своего следующего дня рождения.
21 января 2010 года, после очередной медицинской процедуры, отец Гавриил погрузился в молчание, словно уходя в себя. Его последними словами, полными заботы о ближних, стали:
«Не вините друг друга».
Даже на пороге вечности он думал о других, не желая, чтобы сестры обижались друг на друга за то, что, несмотря на все их усилия, не смогли его исцелить.
Ночь с 21 на 22 января выдалась тягостной, темной и тревожной. Схиархимандрит Гавриил (Стародуб) отошел ко Господу 22 января 2010 года в 3:45 утра.
Спустя всего восемь часов после кончины схиархимандрита Гавриила, ушла в мир иной и схимонахиня Павла, его первая наставница. В последние дни своей жизни она признавалась в усталости и желании поскорее покинуть этот мир. Отец Гавриил предвидел это, сказав ей:
«Сначала я уйду, а потом ты».
И пророчество сбылось.
Чин погребения старца состоялся в воскресный день, 24 января. Несмотря на необычно суровые для этих мест морозы (–19°C), проститься с батюшкой пришло огромное количество людей: пятеро архиереев, множество священников, монахов и мирян. Храм не смог вместить всех желающих, и люди часами стояли на улице, не желая уходить.
После Литургии был совершен чин монашеского отпевания.
Над усопшим старцем вознес прощальную молитву архиепископ Лука Конотопский и Глуховский, наместник Глинской Рождество-Богородичной пустыни (ныне архиепископ Запорожский и Мелитопольский). Затем гроб с телом старца был предан земле у стен Свято-Петро-Павловского храма, в заранее приготовленной могиле.
Вера в молитвенную силу отца Гавриила и его дерзновение перед Господом была столь велика, что уже на следующий день на могиле появились записки с просьбами о помощи и молитвенном заступничестве. Уже известны случаи чудесной помощи по молитвам к батюшке, например, по молитве к отцу Гавриилу удалось найти вора.
Вот так старец, сторонившийся мирской славы, никогда не появлялся на телеэкранах или страницах православных изданий, а имя его не стало инструментом в руках корыстных людей и не использовалось для прикрытия неблаговидных дел. До последнего вздоха он сохранил ясность ума, свою светлую тишину и сокровенную тайну.
Наши дни
24 апреля 2025 года в посёлке Павловка Новотроицкого благочиния православные духовные чада известного старца Донбасса схиархимандрита Гавриила провели уборку территории, где погребен старец, и разрушенного храма Петра и Павла, где служил и подвизался схиархимандрит Гавриил.
Советы старца
Отец Гавриил говорил:
«Мы должны по крупицам собирать все, что нам оставили старцы.»
Вот и мы, отец Гавриил, постарались о тебе сегодня напомнить людям.
Батюшка так же говорил:
«В наше время очень легко впасть в прелесть, потому что многие читают духовные произведения, не понимают их и по ревности, по любви к Богу идут на подвиги. Не посоветовавшись, не разобравшись. А потом падают, попадают под власть диавола. Нужно во всем знать меру. Отцы говорят – Бог не требует от человека изнурения тела, хотя из разных источников мы знаем какие строгие посты были у самих отцов. А вот сейчас, дорогие мои, не все могут нести такие посты. Необходим умеренный пост, который силы дает для молитвы.»
«Если говорить о том, что сегодня происходит в мире, так это Бог попустил человеку творить свою волю. Время работает не на нас, а против нас. Время сокращается. Оно не спрашивает готовы мы, не готовы.»
«Как можем утверждать, что любим Бога, если презираем ближнего? Сколько мы таких знаем. Можем класть по тысяче поклонов, все соблюдать, а когда человек приходит в храм, начинаем его поучать, одергивать: «А почему ты так платок одела? А почему ты без платка?» Прямо старицы такие! Поучают и грубостью своей отталкивают от Церкви людей.»
«Если человек, не имеющий дара, думает о том, кто имеет дар, хорошо, не завидует, радуется о нем, он одинаково с одаренным получает. А у нас идет зависть, злорадство.»
«Нужно просить у Бога о том, чтобы Он научил нас думать, что каждый человек – ангел.»
«Скромный, смиренный человек никогда не станет поучать, говорить свое. Он знает, что многое не знает. Но если будет говорить, то будет опираться на слова подвижников.»
«Самое страшное – это неблагодарность Богу. Благодарность вменяется вместо подвига.»
«Каждый сверчок знай свой шесток. Принимать все как данное от Господа.»
«Отчаиваться не надо. Скажите диаволу: «Мы грешные пред Богом, но мы Божьи, отойди от нас».
«Сколько людей застал врасплох кризис. Вместо того, чтобы Господу помолиться, просить прощения, люди ропщут: «Почему Он не дает нам спокойно жить».
«Скорби необходимы для того, чтобы не впасть в прелесть. Иногда Господь попускает человеку скорби, когда видит, кем он может стать. Шлифует.»
«Бесконечность объять невозможно. Тайна сокрыта от человеческих сердец. Бога можно познать только жизнью. Его присутствие чувствуется внутренне.»
Слава Богу за всё!
