– Ты что, теперь каждое воскресенье посещаешь церковь?
– Да, в целом… и в другие праздники… и даже по будням стараюсь…
– Невероятно! Со всей семьей? Вы соблюдаете пост? Или считаешь, что поститься уже необязательно? Ты исповедуешься перед священником? А вашего старшего ребенка вы отправили в православную школу? Ты веришь в ангелов и демонов, или только в Бога? А с женой у тебя все в порядке? Ты уже бросил курить? Разрешено ли тебе пить вино? Ты читаешь Библию? А жизнеописания святых?..
Друзья не случайно обстреливали Сергея вопросами. Собравшись вместе впервые за много лет, они не могли узнать своего старого друга.
Сергей С., как и многие другие, был крещен в детстве по настоянию своей бабушки, но его школьные годы прошли в полной изоляции от Церкви. Позже, когда он учился в девятом классе и его душа, словно птенец, ломала тесные оковы детства, что-то изменилось: строка Пушкина «Ум ищет Божества, а сердце не находит» закрепилась в его памяти.
Как рассказывал Сергей, его поразило то, что поэт, написавший это, был почти его сверстником… В те годы в школах было невозможно говорить о вере, но учительница сквозь молчание дала ему понять, что он ступил на порог какой-то глубокой и удивительной тайны.
Сергей приобрел Евангелие и время от времени начал посещать храм, внимательно слушая и наблюдая. Прошло несколько лет; он изучил порядок богослужений, научился различать иконы, запомнил мотивы стихир и ирмосов, начал украшать свою речь цитатами из Библии. Это очень нравилось окружающим.
В стране наступило время перемен, и Сергею нравилось, что он «вливается в поток», но не более того. Учеба, работа, брак, дети — забот хватало с избытком.
– Ты ведь давно интересовался религией, еще со школы, помнится. Но всегда был как все, свой парень…
– Я и сейчас не чужой.
– Не обижайся, не в этом дело. Мы сколько лет друзья? Странно видеть тебя: с виду ты все тот же, а что-то изменилось в тебе. Возможно, произошло какое-то значимое событие? Или, может быть, чудо?
– Вся наша жизнь — чудо… — ответил Сергей, не замечая усмешки собеседника. — Возможно, самое обычное событие, которое произошло, было то, что мы поспорили с Лилей на тему “психологии нищего”. Помните Лилю?
— Конечно, я помню… Она сидела на первой парте… Где она сейчас, кстати? Кто-нибудь знает? Почему ее нигде не видно и не слышно?
— Слушайте! Мы были у них в гостях: сидели, беседовали о всяких вещах, все больше о делах. Ее муж только что стал зарабатывать серьезные деньги: они купили новую квартиру, мебель, разные штуки… Я тогда тоже сменил работу, и деньги были. Но как-то раз я упомянул о магазине у нас на углу, где продукты немного проще и дешевле, и Лиля на меня резко посмотрела, как будто я что-то сделал не так, и сказала:
“Что за ерунда? Ты можешь себе позволить покупать продукты в дорогом магазине”.
Я удивился и спросил:
“Зачем?”
Ее это выбесило:
“Стыдно, Сергей! У тебя психология нищего!”
Я был поражен и ответил:
“Зачем?”
Она была шокирована:
“Стыдно, Сергей! У тебя психология нищего!”
Я запнулся. Может быть, я был не прав? Может, стоило задуматься? Может, стоит посмотреть на мир иначе? И жить по-другому?.. Я хотел объяснить ей, что у меня нет никакой психологии нищего, что я такой же, как все, и хожу в магазин за продуктами, куда угодно, но что-то пошло не так, и я выдал почти бессознательно:
“Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное”.
Она хохотала! И добавила что-то про Царство Небесное, о чем я не буду повторять. Но обиды не осталось.
Мы расстались в тот вечер друзьями, как и всегда, и она обещала:
“Мы еще поговорим про нищих духом и все остальное. Я тебе все объясню, увидишь!”
Честно говоря, мне самому было интересно, что она скажет.
— Так что же она сказала?
— Ничего. Она умерла.
— Неужели?!
— Вы не знали? Рак. Всего четыре месяца. Тогда, в крематории, я первый раз сделал крестное знамение осознанно — не для пафоса, не повторяя за другими, а из-за страшной ясности ее последнего молчаливого аргумента в нашем споре… Она смеялась над Царством Небесным — и что предлагала взамен? То маленькое, что осталось от нее, лежало передо мной в открытой гробнице.
“Что убо чаю и на что надеюсь?..”
Если в моей психологии хоть капелька евангельского духа, то пришло время вырастить из этого зернышка дерево новой жизни. Прошу прощения за использование таких возвышенных слов.
Все молчали, пораженные этой печальной новостью.
Собеседник Сергея посчитал необходимым продолжить разговор:
— Это действительно очень грустно… Я понимаю, что ее внезапная кончина подтолкнула тебя к религии. Но такие события случаются редко: молодые и здоровые женщины умирают нечасто.
— Я не буду спорить. Каждая смерть уникальна, как и каждая жизнь. Но с другой стороны, — и взглянул Сергей на всех, кто сидел за столом, — есть ли в нашей жизни что-то более естественное, неизбежное и непоправимое, чем смерть?
Снова в комнате воцарилось молчание. Кто-то начал тихо напевать «Во блаженном успении…», но тут же замолчал.
Из рассказанного иеродиаконом Никоном (Муртазовым).
Слава Богу за все!
Эпилог
Преподобный Феодор Студит говорит:
– Смотри, о человече, над Богом смеяться нельзя. Закон Моисеев говорит: отрекшийся при двух или трех свидетелях не останется без наказания (см. Евр. 10:28). Сколь большего, думаю, наказания заслуживает тот, кто, уничтожив свою клятву, Сына Божия попрал, кровь заветную скверну возмнив (Евр. 10:29). Он Сам за нас пострадал. Можешь ли ты, раб, претерпеть то же, что претерпел Господь твой? Так что же ты, любезный, сердишься? Что сокрушаешься? Что волнуешься? Почему? Ты подвергся оскорблениям? То же самое и Господь твой. Бичеванию? А Он не подставлял ли бьющему Свою щеку? Над тобой насмеялись? Но также и над Владыкой твоим. Поношения поносящих Ти нападоша на мя (Пс. 68:10; ср. Рим. 15:3). Ископаша руце мои и нозе мои, исчетоша вся кости моя (Пс. 21:17–18). Чье каменное сердце не смягчится при мысли о животворящих страстях Христовых и о Его смерти за нас? Не станет ли оно каждый день охотно отдавать себя в жертву ради Него?
