Несвятые святые или люди, о которых мы мало что знаем, а они между прочим жили праведной жизнью и спасали заблудшие души.
Продолжаем рассказывать о таких подвижниках.
Батюшка Серафим: каким он был
«В шестидесятые годы, во времена хрущевских гонений, трое почаевских монахов – отцы Власий, Валерий и Евгений – нашли пристанище в Воронежской епархии. Почаевскую Лавру тогда пытались закрыть, братия держала осаду. Свято-Духов скит, несмотря на отстояную Лавру, всё же был разогнан. Многих молодых монахов призвали в армию, других же просто высаживали из машин вдали от обители, предоставляя самим себе.
Многие архиереи опасались принимать почаевских монахов, но Воронежский митрополит Сергий (Петров) проявил мудрость и смелость, предоставив им приходы. Моя старшая сестра, хорошо знавшая духовную жизнь страны, утверждала, что, несмотря на свой относительно молодой возраст (около тридцати лет), все трое уже являлись подлинными старцами.
Отец Власий избрал местом своего служения Задонск, расположенный близ обители святителя Тихона Задонского. Эта местность была связана с моей семьей – неподалёку находилась родина моей матери, и мы ежегодно посещали Задонск в день памяти святителя, следуя семейной традиции. В Успенском храме Задонска я впервые встретил отца Власия. Мне было тогда четырнадцать лет. В 1978 году, в период выбора жизненного пути, я вновь встретился с отцом Власием, и он благословил меня на монашество. В то время отец Власий служил в селе Бурдино и предложил мне чаще его посещать.
В 1979 году в Бурдино я познакомился с еще одним почаевским монахом – игуменом Валерием (Мирчуком), настоятелем Благовещенского храма в селе Ожога, расположенном в тридцати километрах от Бурдина. При храме существовал тайный монастырь, находившийся, как и бурдинская община, под покровительством митрополита Тетрицкаройского Зиновия (в схиме Серафима). С этого времени мы с игуменом Валерием были знакомы, но редко виделись. В 1980 году вместе с митрополитом Зиновием мы посетили Ожогу.
В середине девяностых годов архимандрит Валерий неожиданно разыскал меня через своего духовного сына и пригласил в Ожогу, где помог разрешить важную для меня проблему. С этого момента он стал моим духовником. До 2000 года я приезжал к нему из Москвы, а затем – из Новосибирска.
Батюшка обладал глубокой церковной мудростью. Светские темы он затрагивал редко, поскольку вся его жизнь с детства прошла в монастыре. Он часто повторял:
«Всё, что я умею, я делаю по почаевскому уставу».
Поражали его обширные знания церковной истории, житий святых, особенно русских подвижников благочестия. Мы вместе совершали паломничества по Липецкой епархии, по местам их подвигов. Отец Валерий никогда не считал себя старцем и, давая совет, часто говорил:
«Вы можете не запоминать моих слов и не следовать им».
Тайно отец Валерий принял схиму с именем Серафим. Однажды я спросил его, почему именно Почаевская Лавра славилась множеством старцев: существовала ли там особая школа старчества, подобная оптинской, или опыт передавался непосредственно от старших монахов к младшим. Отец Серафим ответил:
«Нет, каждый получал по мере своего усердия».
Он избегал разговоров на сложные богословские темы. На мой богословский вопрос он просто ответил:
«Я не знаю».
Вокруг отца Серафима собралось около шестидесяти человек – мужчин и женщин. Это называлось общиной, но напоминало скорее богадельню, поскольку он принимал всех обездоленных: больных, престарелых, одиноких, отверженных родственниками. Батюшка молился за своих послушников, руководил их духовной жизнью, регулярно совершал постриги. Это был сельский монастырь. Молодые девушки пели на клиросе, работали в огороде, а пожилые женщины выполняли посильную работу. Все строго соблюдали монастырский устав. Во время трапезы читались жития святых.
Отец Серафим много внимания уделял храму, регулярно занимался его ремонтом, хлопотал об устройстве артезианской скважины.
Построенный им для сестер деревянный дом дважды подвергался пожару, в связи с чем он принял решение возвести просторный двухэтажный кирпичный корпус.
23 сентября 2005 года, уже после его смерти, здесь был основан новый епархиальный монастырь.
До конца своих дней он питал глубокую привязанность к книгам, однако проявлял избирательность в чтении. В одном случае, когда ему предложили ознакомиться с жизнеописанием известного современного подвижника, он отказался взять книгу в руки, сказав:
«Передайте ее отцам. Если они благословят, прочту».
В другой раз, когда его посетили духовные чада одного старца с намерением опубликовать воспоминания о своем наставнике, он строго взглянул на них и произнес:
«Немедленно уезжайте. Это был не старец, а просто больной человек. Мне многое о нем известно, но даже если я вам расскажу, вы все равно не опубликуете».
Его огорчало небрежное отношение людей к духовной жизни.
«Матушки, – наставлял он послушниц, – с таким подходом к духовной жизни вы не обретете спасения».
Сам он был человеком глубокой молитвы. Одна женщина лично убедилась в силе его молитвенного предстательства. Она обратилась к нему за помощью в связи с многолетними семейными конфликтами. После молитвы отца Серафима, к которому она приезжала лишь единожды (я специально уточнял этот момент), в семье воцарились мир и согласие.
Он высоко ценил старца Троице-Сергиевой Лавры архимандрита Кирилла (Павлова).
«У отца Кирилла все верно!» – утверждал он.
О других он так не отзывался.
Несмотря на проживание в селе Ожога, он, очевидно, обладал знанием о том, кто ведет праведную духовную жизнь.
Он принимал всех обратившихся к нему. Ощущая духовную близость с посетителем, он говорил:
«Я словно знаю вас всю жизнь!»
Он мог присоединиться к трапезе и вести продолжительную беседу. Если же приезжали люди, равнодушные к духовной жизни, он просил:
«Накормите их и сразу же отпустите».
С такими людьми он ограничивался лишь благословением, избегая продолжительных бесед.
Ночами он почти не спал из-за болезни, но любил слушать чтение житий святых и исторических книг. Утром, немного вздремнув, он начинал принимать страждущих, обращавшихся к нему со своими проблемами.
Пока позволяли силы, отец Серафим посещал храм. Позже для него установили радиоприемник, чтобы он мог слушать богослужения в своей келье.
Во всех близлежащих селах он восстановил храмы, жертвуя на это все поступавшие к нему пожертвования. Он также регулярно оказывал помощь своим духовным чадам, живущим в миру, отправляя им хлеб из монастырской пекарни, фрукты и овощи с приходского огорода. Для своих духовных чад он был не только отцом, но и духовной матерью, ибо именно это материнское чувство является основополагающим для духовника.
Тех, кто оступился в жизни, он никогда не осуждал, а говорил:
«Падения случаются, но вся жизнь не должна быть падением. Упал, приобрел опыт, осознал, что это плохо – встань и не повторяй ошибки. Если враг однажды посмеялся, это не страшно: пока человек жив, все можно исправить. Но когда падения следуют одно за другим – это уже нельзя назвать духовной жизнью».
Отец Серафим никого не обличал напрямую. Он начинал рассказывать что-то, как будто о себе, но, возвращаясь домой, посетитель понимал, что все сказанное относилось к нему… Так он ненавязчиво наставлял, указывая на скрытые грехи и способы борьбы с ними.
Мы, не обладая подобной благодатью и духовным опытом, не способны верно анализировать свои поступки и мысли, ему же совесть других людей была открыта.» – Архиепископ Новосибирский и Бердский Тихон, чьим духовным наставником долгие годы являлся схиархимандрит Серафим (Мирчук), делится личными воспоминаниями.
Его любили
А вот что вспоминает Борис Михайлюк:
– 11 января 2005 года преставился ко Господу выдающийся старец современности схиархимандрит Серафим (Мирчук).
Чин отпевания был совершен 13 января в храме Благовещения Пресвятой Богородицы села Ожога Воловского района Липецкой области. Богослужение возглавили Епископ Липецкий и Елецкий Никон, Схиепископ Алипий (Погребняк) из Святогорского монастыря и находящийся на покое Схимитрополит Ювеналий (Тарасов) в сослужении многочисленного духовенства.
Схиархимандрит Серафим (в миру Василий Илларионович Мирчук) родился 15 мая 1936 года в городе Проскурове Каменец-Подольской области. После кончины матери в 1937 году и до 1950 года воспитывался тетей (сестрой отца) Василисой Ивановной Щербаковой. С 1944 по 1949 годы обучался в начальной школе, окончив три класса. С 1950 по 1959 год проживал в Свято-Духовом скиту Почаевской Лавры, а с 1959 по март 1961 года – в самой Лавре. Нес различные послушания: клиросное, пономарское, просфорное, пекарское, трапезное и другие. 4 марта принял монашеский постриг с именем Валерий. 11 августа 1958 года был рукоположен в сан иеродиакона.
С 23 марта 1961 года по 3 сентября 1963 года служил при Михаило-Архангельском храме села Малые Ясырки Анненского района Воронежской области в качестве старосты, исполняя также клиросное послушание и обязанности псаломщика. 4 сентября 1963 года отец Валерий был переведен в Воскресенскую церковь города Новохоперска. 8 февраля 1965 года Архиепископом Воронежским и Липецким Палладием был рукоположен в сан иеромонаха. 16 февраля 1965 года назначен настоятелем Михаило-Архангельского храма села Ячейка Эртильского района Воронежской области. В связи с ухудшением здоровья и по ходатайству настоятеля Вознесенского Собора города Ельца архимандрита Исаакия, иеромонах Валерий был переведен клириком этого Собора, где служил до 1978 года. В 1970 году удостоен награждения наперсным крестом. В 1978 году возведен в сан игумена.
12 мая 1978 года назначен настоятелем Благовещенского храма села Ожога Воловского района Липецкой области. 31 марта 1980 года награжден крестом с украшениями. В 1982 году возведен в сан архимандрита. В 1995 году удостоен права служить с открытыми Царскими вратами.
Проститься с духовным наставником прибыли его духовные чада из различных регионов России и Украины. Среди присутствовавших, помимо авторитетных священнослужителей, игуменов и иеромонахов, было значительное число игумений и настоятельниц монастырей. У ворот обители находилось несколько автобусов и множество легковых автомобилей, регистрационные номера которых свидетельствовали о том, что батюшка был известен даже в отдаленных епархиях СНГ.
В своем кратком слове Епископ Липецкий и Елецкий Никон отметил, что был знаком со старцем почти 30 лет и нередко общался с ним в неофициальной обстановке, в сложный период гонений и преследований священнослужителей со стороны Советской власти.
Владыка упомянул ряд духовных чад старца, ставших известными схимниками и схимницами, настоятелями и настоятельницами монастырей. Он также подчеркнул, что будущий старец с юных лет подвизался в Почаевской Лавре и прибыл в Липецкую епархию после известного хрущевского изгнания монахов из Лавры. Отец Серафим много страдал от различных заболеваний, особенно от сахарного диабета, и последние годы его жизни были временем подлинного мученичества. Нередко он впадал в бессознательное состояние (диабетическую кому), но по молитвам верующих вновь выздоравливал и продолжал свое непростое служение Богу и людям.
Схиепископ Алипий (Погребняк) в своем слове назвал схиархимандрита Серафима старцем, особо отметив, что при жизни отец Серафим не позволял себе такого именования, однако теперь об этом можно говорить открыто. Более того, как подчеркнул Владыка Алипий, батюшка стремился к срединному пути: не пророчествовал, не исцелял, не афишировал своего старчества, но старался жить смиренно, даже скрывая свои духовные дарования под покровом легкого юродства. Он исполнял свое земное предназначение скромно, пребывая в молитве и претерпевая многочисленные болезни, но никто не уходил от него без утешения и помощи.
Мне ещё хотелось бы поделиться своими воспоминаниями об этом удивительном Батюшке.
Промыслом Божиим в начале 90-х годов в Успенском храме города Усмани сложилась группа единомышленников, к которой принадлежал и автор этих строк. Под руководством настоятеля, священника Владимира Баязова, мы организовали воскресную школу, начали издавать православную газету, участвовали в строительстве колокольни. Однажды отец Владимир предложил посетить село…
Визит к отцу Валерию (впоследствии схиархимандриту Серафиму) был обусловлен желанием перенять опыт организации созданной им обители для будущего развития прихода и потенциального возрождения Усманского монастыря. Посетив Ожогу, мы стали свидетелями уникального комплекса, возведенного под руководством старца. Комплекс включал в себя искусно отреставрированный храм, двухэтажную богадельню для престарелых, а также обширный ряд хозяйственных построек: амбары, сараи, погреба, подвалы, конюшни, коровники и мастерские, окруженные полями и огородами. Все находилось в безупречном состоянии: ухоженное, отремонтированное, чистое и покрашенное, поля – обработаны.
По свидетельству одной из монахинь, благодаря молитвам отца Валерия, урожаи всегда были обильными, в отличие от колхозных полей. Более того, по благословению старца, удалось вырастить ряд южных растений, устойчивых даже к самым суровым морозам.
Наибольшее впечатление произвел жилой корпус для монахинь и престарелых жителей окрестных деревень. В нем располагались комнаты и кельи, уютная домовая церковь, централизованная котельная, столовая и кухня, прачечная. Примечательно, что в каждой келье была русская печь, предназначенная, по словам старца, для обогрева престарелых. Отец Валерий встретил нас с присущим ему радушием, угостил вкусной трапезой и поделился историями из жизни своей обители, которая официально монастырем не считалась.
Запомнилась одна из престарелых насельниц, занимавшаяся иконописью в своей келье. Ее чистое и ясное письмо произвело неизгладимое впечатление.
Удивительно, что все это было создано в советский период, когда, по общепринятому мнению, даже гвоздь в храме нельзя было забить без разрешения уполномоченных. Остается загадкой, откуда в отдаленной деревне появились спонсоры, стройматериалы и техника, учет и контроль которых был строгим в то время. По всей видимости, это было чудом, сотворенным Богом по молитвам старца отца Валерия (в схиме Серафима), оставшимся незамеченным богоборческой властью. Владыка Ювеналий, в то время епископ Воронежский и Липецкий, поддерживал его своими молитвами.
В этой связи показателен случай с одним игуменом, пытавшимся создать нечто подобное неподалеку. Восстановив храм и начав строительство хозяйственных построек, он столкнулся с запретом областных властей, вынудившем его покинуть епархию.
После этой поездки возникло желание вновь посетить старца. Зная о его нежелании принимать посетителей по причине смирения и немощи, я искал посредника. Вскоре такой человек нашелся, и отец Валерий согласился на встречу. Первая встреча прошла в теплой обстановке: нас накормили, после чего состоялся разговор. Несмотря на разрешение многих вопросов, старец попросил больше не приезжать, сославшись на болезнь, многочисленные заботы и нехватку времени. Однако, видя мое огорчение, он шепнул на прощание: «Приезжай только один».
Последующие визиты, совершаемые в одиночку, всегда были наполнены плодотворными беседами. Одним из главных вопросов была проблема Православной газеты, которой я, будучи врачом по профессии, занимался. Батюшка отвечал уклончиво, говоря о ненужности газеты для монаха. Однако позже он благословил потратить накопленные средства на необходимое оборудование, а спустя несколько месяцев признал необходимость газеты.
Когда старец поручал мне сопровождать его в коляске по территории хозяйства, он давал различные распоряжения, оценивал сотрудников и делился своими хозяйственными замечаниями. В процессе общения он нередко прибегал к юродству. Он мог повышать голос, упрекать окружающих (включая меня), иногда используя резкие выражения. Это вызывало недоумение и даже некоторую настороженность: допустимо ли такое поведение для старца? Разум подсказывал, что истинный старец не мог вести себя подобным образом, следовательно, он ещё не достиг этой степени духовного развития. Однако сердце чувствовало: он подлинный старец!
Нередко он говорил:
«Приезжают сюда разные, ищут старцев. Не туда приехали, нет здесь старцев. Я простой священник со своими грехами, и нечего делать из меня старца».
Но когда я постиг суть этой «игры», то решил дать ему понять, что разгадал его поведение и больше не воспринимаю всерьёз его мнимую грубость. Во время очередного такого эпизода я едва заметно улыбнулся и сразу же заметил на себе его испытующий взгляд. Он повторил свою «выходку», и я снова слегка улыбнулся. После этого по отношению ко мне он практически перестал «юродствовать». Лишь в присутствии других он продолжал это делать «по привычке», но наедине со мной всегда был серьёзен и обстоятелен.
Разъяснения он давал иносказательно: говорил как будто о ком-то другом, бранил, порицал. Не сразу становилось понятно, что это наставление и ответ на твой вопрос. Казалось бы, кого-то отчитал, даже прогнал – по его словам. А потом, удаляясь от него, вспоминая его слова и анализируя их, вдруг понимаешь: отец Серафим говорил обо мне!
Случалось, не успеешь задать вопрос, а он уже отвечает. Однажды я ехал к нему, размышляя о том, что старцы всегда были очень смиренными, добрыми, о таких говорили: «Мухи не обидит…» А как он относится к мухам? Приезжаю к нему, вхожу в келью, а он с порога говорит своей келейнице: «Дай мне мухобойку». И начинает уничтожать мух, приговаривая: «Ох, уж эти мухи, совсем замучили…»
Периодически он уединялся в затвор и не принимал никого. Он отрицательно относился к различным отчиткам, полагая, что в Церкви достаточно Таинств, спасающих человека от бесовского влияния. Когда я спросил его о ставшем в последнее время распространённым методе исцеления некоторыми священниками с помощью «копия», он рассказал, что встречался с одним из таких пастырей и требовал от него прекратить подобную практику.
Никогда не отпускал посетителя без подарка: иконки, служебной просфоры и даже корзинки с провизией в дорогу. А еда, приготовленная монахинями в его обители, была настолько вкусной, разнообразной и сытной, что очень скоро ощущалось насыщение, но хотелось попробовать ещё и то, и другое… А хлеб мы всегда просили с собой и угощали им знакомых и родственников: настолько он был вкусен, что никакой деликатес не мог его заменить!
На мой вопрос, как быть, когда даже преподавательницы воскресной школы стали носить брюки, а по телевидению в православной передаче говорилось о допустимости брюк для женщин и содержании собак в квартирах, он схватился за голову и сказал:
«Это уже отступление от Веры!»
Многие состоятельные люди приносили ему свои пожертвования. Отец Серафим тратил их не только на обустройство обители, но и помогал строить окрестные храмы. Однажды он перечислял, скольким храмам он помогает, и оказалось, что более десяти! И суммы, которые он туда направлял, были значительными.
Сахарный диабет медленно, но неуклонно подрывал его здоровье. Стали отказывать почки, появились обширные отёки. Он нередко находился в больницах в крайне тяжёлом состоянии. В последнее время не мог даже повернуться в постели. На долгие часы и дни терял сознание.
В указанный период, несмотря на частые предсмертные состояния, Господь неоднократно даровал ему исцеление для продолжения служения людям. При этом он не скрывал испытываемых им физических страданий.
Однако наиболее примечательный случай в наших взаимоотношениях связан с возведением Богоявленского собора в Усмани.
В 2000 году, по благословению Митрополита Мефодия, в Усмани было принято решение о строительстве второго храма. Провидением Божиим я был назначен старостой нового прихода. Епархия предоставила типовой проект небольшой церкви, и мы размышляли о её наименовании. Я решил обратиться за благословением и советом к старцу Серафиму. Ещё не приблизившись к нему (он находился в саду), услышал его вопрос, заданный с полуутвердительной интонацией: «Вы, значит, собор строить намерены?!» – «Какой собор? – был крайне удивлён я. – У нас есть проект небольшой церкви, которую мы планировали освятить в честь Корсунской иконы Божией Матери или Царственных мучеников».
«Нет, – возразил отец Серафим. – Необходимо восстанавливать Богоявленский собор!» – «А возможно ли в нём освятить престол в честь Царственных мучеников?» – поинтересовался я. «В соборе было три придела – Богоявления Господня, Корсунской иконы Божией Матери и в честь Усекновения главы Иоанна Крестителя, их следует почитать в первую очередь, а если представится возможность, можно выделить дополнительный придел в честь Царственных Мучеников», – ответил старец.
В ходе формирования Попечительского совета глава администрации Усманского района Жуликов Н.С. неожиданно предложил не ограничиваться строительством небольшой типовой церкви, а попытаться восстановить Усманский собор. Несмотря на расхождение во мнениях присутствующих, он настоял на своём предложении.
По распоряжению бывшего секретаря епархии нам было запрещено заказывать проект вне воронежского проектного института, сотрудничавшего с епархией. Однако стоимость проекта в этом институте была непомерно высокой, таких средств у нас не было. Напряжённость в отношениях с епархиальным руководством нарастала, нам угрожал роспуск Приходского Совета. В этот критический момент я связался со старцем Серафимом и попросил его молитв и совета. Отец Серафим весьма резко отозвался о чиновниках… и пообещал помолиться.
Вскоре эта проблема разрешилась чудесным образом – с невероятной лёгкостью! Нам было позволено заказать проект по значительно более низкой цене в другом месте. Мы начали поиски проектантов, готовых выполнить работу за меньшую сумму, и «случайно» обратились к архитектору Федорцу А.Г., который, как выяснилось позже, сам часто обращался за советом к старцу Серафиму! Анатолий Григорьевич согласился разработать проект за символическую плату.
Во время работы над проектом архитектор Федорец испытывал необычайный духовный подъём. Более того, он предложил первоначально построить храм в подземной части собора, что можно было осуществить в относительно сжатые сроки, а затем, не торопясь, возводить основной храм. Таким образом, храм как бы строился самостоятельно. «Вот вам и придел в честь Царственных мучеников, о котором вы так мечтали», – заметил он.
Я отправился с проектом к отцу Серафиму за благословением. Ещё с порога он указал на отсутствие в проекте пономарки. Затем, раскрыв эскиз, подтвердил необходимость разработки этого подсобного помещения в алтаре. Во время беседы он посоветовал всем членам приходского собрания читать Псалтирь, чтобы Господь, по нашим молитвам, ниспослал нам достойного священника, способного организовать столь масштабное строительство. Примерно через год после образования прихода Митрополит Мефодий назначил в наш приход опытного священника Виктора Нечаева.
Впоследствии, при каждом моём посещении, старец живо интересовался строительством собора, давал советы и рекомендации.
Незадолго до его кончины я сообщил отцу Серафиму о практически завершённом строительстве нижнего храма, ожидании иконостаса и готовности к началу богослужений…
Невозможно передать словами чувства, которые испытывает человек, потерявший духовного наставника. Несмотря на наши нечастые встречи, он сыграл определяющую роль в моей жизни. Более того, он оказал значительное влияние на историю города Усмани, о чём мало кто знает. Своим примером жертвенного служения Богу и людям, подвигом мученичества он обрёл Божию Благодать и уподобился (не побоюсь этого слова) святым старцам и самому преподобному Серафиму Саровскому, имя которого носил в схиме.
«Вы можете не запоминать моих слов и не следовать им» – говорил старец. Но на самом деле, это он говорил так, чтобы скрыть свою прозорливость и все чудеса, которые происходили по его молитвам.
