Александра Ивановна Елизарова, известная в народе как «Сашенька прозорливая», родилась в 1870 году в крестьянской семье Ивана Елизарова в селе Шурма.
Первое десятилетие ее жизни протекало обыденно, ничем не выделяя ее среди сверстниц. Дальнейший жизненный путь мог бы остаться таким же неприметным, как у многих ее односельчанок, однако, Господь уготовил ей иное предназначение.
Священник Сергий Акишев, лично знавший Александру Ивановну в течение тринадцати лет и впоследствии ставший ее биографом, писал:
«В возрасте одиннадцати лет она заболела, предположительно, ревматизмом. Вследствие болезни у нее стянуло ногу и руку, и к тринадцати годам она оказалась прикованной к постели, в которой провела последующие сорок пять лет».
Вскоре после кончины прозорливицы отец Сергий опубликовал в Вятке, в типографии Сильвинского, первое жизнеописание Сашеньки – краткую брошюру объемом всего лишь в четыре страницы. В этом издании он подробно изложил историю ее жизни:
«Шестое ноября 1915 года стало знаменательной датой в истории села Шурма: в этот день была погребена Александра Ивановна Елизарова, известная в народе как «Сашенька прозорливая». Слава о ней распространилась далеко за пределы родной Вятской губернии, достигнув Казанской, Пермской, Уфимской, Оренбургской губерний, а также Архангельска, Астрахани и отдаленной Сибири.
Она обладала несомненным даром провидения, по ее молитвам люди получали исцеление и избавление от бедствий. К ее советам прислушивались и считали их непреложными. Десятки тысяч, если не больше, приходили к ней, преодолевая пешком сотни верст, в поисках совета, молитвенной помощи или чтобы поделиться своими горестями и душевными переживаниями. Особенно в летний период в окрестностях Шурмы можно было наблюдать вереницы паломников с котомками, направлявшихся к Сашеньке.
Многие обращались к ней и письменно. Сохранилась часть сохранившейся переписки, которая свидетельствует о глубоком народном почитании почившей как праведницы, молитвенницы и прозорливицы, помогавшей в скорбях и несчастьях.
Поразительно, что сама она не считала себя выдающейся или праведной, а обычно советовала обратившимся к ней отслужить молебен, иногда упоминая имя какого-либо святого, добавляя, что, если будет на то Божья воля, все устроится».
Происходило нечто удивительное: ранее многие сами возносили молитвы, но все было тщетно, а теперь, по совету Сашеньки, стоило помолиться, и проблема разрешалась.
Кем же была эта деревенская женщина?
Это была девушка крестьянского происхождения. В детстве она росла здоровой, но в возрасте одиннадцати лет ее поразила болезнь, предположительно ревматического характера. Впоследствии у нее стянуло ногу и руку, и к тринадцати годам она оказалась прикованной к постели на сорок пять лет.
Все эти годы она провела в лежачем положении, не имея возможности повернуться иначе, как на спину, поскольку любое другое движение вызывало сердечные припадки. Врачи в начале ее болезни предрекали ей скорую кончину, но эти врачи один за другим покинули этот мир, а Сашенька продолжала жить.
Вскоре она смирилась со своей участью и с кротостью приняла свой тяжкий крест.
Мучительны были ее страдания на жесткой постели, на которой она долгие годы лежала неподвижно. Это была простая деревянная доска, обычно лишенная какого-либо мягкого покрытия. И вот на этом ложе, добровольно, ради Христа, эта хрупкая телом, но сильная духом крестьянская девушка явила великую добродетель терпения.
Лишь впоследствии, с усилением болезни, она позволила себе смягчить суровость подвига, заменив голую доску более удобной кроватью с мягким покрытием, где она в полусогнутом положении продолжала проводить дни и ночи на правом боку. Кровать была оснащена колесиками, что позволяло девушкам, ухаживающим за Сашенькой, вывозить ее в храм или к людям в летнее время. Кровать была окружена занавеской-пологом, и зрелище кроткого и приветливого лица страдалицы, таинственно выглядывающего из-за занавеси, производило весьма своеобразное впечатление.
Поначалу уход за больной был недостаточным: кому нужен больной человек? Она лежала где-то за печью. Однако уже в первые годы стали замечать нечто необычайное в этой девушке, стали просить ее молитв в трудных ситуациях, и эти молитвы оказывались действенными. Так постепенно складывалась, а затем и ширилась слава о Сашеньке.
К ней приходило множество людей, и каждый считал за счастье преподнести ей подарок или денежное пожертвование. Благодаря усердию почитателей она смогла построить небольшой дом с двумя окнами, где и прожила до конца своих дней.
Келья Сашеньки Шурминской.
Атмосфера покоя и уюта царила в этом доме, особенно в комнате страдалицы, где взор посетителя неизменно привлекал иконостас, озарённый мягким светом неугасимой лампады. Этот свет падал и на лицо женщины, поражая детским смирением, задумчивостью и лучезарной добротой. Благодушие, жизнерадостность и неизъяснимый мир исходили от него. Казалось, многолетняя тяжкая болезнь не коснулась её души: столь сильным терпением она превозмогла мучительный недуг.
Каждый, кто видел её выразительные чёрные глаза и слушал тихую, вдумчивую, пусть и немногословную речь, навсегда сохранял в памяти образ этой удивительной женщины.
Толпы простого народа, преимущественно женщины, с нетерпением ожидали, порой часами, хотя бы мгновения встречи с Сашенькой. И с какой радостной умиротворённостью покидали её эти люди, унося в свои скромные жилища чистую веру и благодатный свет!
С ростом числа почитателей увеличивался и поток пожертвований, но все средства Сашенька направляла на благоукрашение храмов, помощь сиротам и обездоленным. После её кончины осталось лишь шестьсот рублей, предположительно, предназначенных для росписи местного храма.
Безмолвной свидетельницей 45-летних страданий Сашеньки являлся образ Знаменской Богоматери с неугасимой лампадой. Входя в её комнату и встречаясь взглядом с Ликом Богоматери, человек испытывал благоговейный трепет.
Питание Сашеньки было крайне скудным, и принимала она его не ежедневно. Удивительно, как при таком аскетичном образе жизни, будучи больной и редко позволяя к себе прикасаться из-за боязни усилить страдания неосторожным движением, она прожила почти 60 лет, сохраняя спокойствие, жизнерадостность, ласковое обращение и светлую, глубокую думу на челе и во взоре. Этот взор проницательно проникал в душу посетителя, словно читая её, то устремлялся в далёкий, нездешний мир. Глядя на неё, невольно убеждаясь в истинности слов: «не о хлебе едином жив будет человек».
Дом (слева) и келья Сашеньки Шурминской.
Сашенька неизменно испытывала глубокое благоговение и любовь к духовенству, сопереживала их печалям и разделяла их радости, регулярно причащалась Святых Тайн и побуждала к этому других.
Александра отошла ко Господу 1 ноября, в воскресенье, после вечерней службы. Кончина её была мирной, перед сияющим Животворящим Крестом, который за несколько минут до смерти принёс духовник.
Перед кончиной она дважды причастилась Святых Тайн и была соборована. В завершение соборования, для утешения страждущей в тяжёлые предсмертные минуты, были пропеты пасхальные стихиры «Да воскреснет Бог…» и «Пасха священная нам днесь показася». После соборования Александра, прерывающимся голосом, но с присущей ей приветливостью, нашла в себе силы выразить добрые пожелания окружающим.
Погребение Александры состоялось 6 ноября, в день её тезоименитства – мученицы Александры. Накануне, после выноса тела, восемью священниками и диаконом была отслужена торжественная всенощная мученице Александре с добавлением заупокойной ектении после шестой песни канона.
В день погребения семью священниками и диаконом была совершена заупокойная утреня и литургия с панихидой. Четырнадцать священников и два диакона в белых ризах совершили чин отпевания, произнеся два проникновенных слова. Собор священнослужителей, чтение трогательных погребальных молитв поочерёдно всеми служащими, проникновенное пение хора, обилие света, большое стечение народа и посреди всего – гроб смиренной подвижницы и праведницы, украшенный благоговейными почитателями – всё это производило глубокое впечатление и было исполнено величия. Честные останки погребены в церковной ограде с разрешения Архипастыря и губернатора.
Перед опусканием гроба в могилу один из священников произнёс краткую, идущую от сердца речь. Вынос и шествие с телом почившей к месту вечного упокоения совершались при торжественном крестном ходе и колокольном звоне во все колокола.
За год до своей кончины Сашенька предчувствовала её и в свои прошлые именины сказала:
«Ныне я именины свои праздновала, а в следующем году едва ли смогу».
Священник лично знавший почивающую в течение тринадцати лет и имевший честь быть её духовником, выражал глубокую уверенность в том, что имя Александры и память о ней, как о подвижнице и праведнице, будут почитаемы долгие годы, а к месту её упокоения не зарастёт народная тропа.
Еще при жизни Сашенька пророчествовала:
“Мои останки помоями поливать будут”.
Тогда эти слова казались окружающим невозможными! Но лишь до тех пор, пока большевики не завели в храме кабак с кощунственным названием “Под кумполом”.
Так с течением времени предсказание Александры относительно её могилы исполнилось.
В 1930-е годы Христорождественский храм в Шурме был закрыт и преобразован в маслозавод. Внутреннее убранство церкви подверглось поруганию, а на её территорию стали стекать нечистоты. Захоронение Александры оказалось утраченным.
Создавалось впечатление, что память о праведнице угасла, однако жители Шурмы неизменно хранили её в своих сердцах, записывая воспоминания и сохраняя её фотографии рядом с иконами. Но, как известно, всё возвращается на круги своя: могила прозорливицы восстановлена на прежнем месте, установлен надгробный крест и возведена сень. По благословению почившего митрополита Вятского и Слободского Хрисанфа ежегодно 12 июня в селе Шурма проводится крестный ход, начинающийся в церкви святого благоверного князя Александра Невского и завершающийся на территории Христорождественского храма, где у могилы Александры совершается панихида.
Сведений о ней сохранилось крайне мало. На основе этих немногочисленных публикаций и составлено краткое повествование о замечательной подвижнице, память о которой до сих пор с благодарностью хранится в сердцах людей.
Но стоит сказать, что люди никогда не забывали Сашеньку. Ее кроватку, по свидетельству шурминского краеведа Е.Н. Носковой, хранили как великую святыню. Келейную икону и лампады спрятали в специальном тайнике одного из домов. И сегодня народная память чтит шурминскую прозорливую.
Вопрос о канонизации Сашеньки уже обсуждался, но пока решение не принято. Бог даст, когда-нибудь над могилкой старицы будет возведена светлая часовенка, а Христорождественский собор вновь колокольным звоном возвестит о начале службы под своими сводами.
Надеемся и сегодняшняя наша публикация напомнит многим о том, как важно помнить о таких праведниках и восстанавливать храмы.
Слава Богу за всё!
